Ночные тени обняли их, и в сладостной темноте, в объятиях Джека, Клэрис наконец нашла себя.
Нашла все, чем могла быть, и сердце ее пело. Отныне ей все равно, если позже оно разобьется. Быть с Джеком вот так… это величайшая в мире награда. Это и еще сознание того, что она любит Джека.
Джек проснулся задолго до рассвета. За окном стояла темная ночь. В комнате царила тишина. Рядом крепко спала Клэрис. Ее рука лежала на его груди, дыхание было почти неслышным.
Джеку не спалось. Он привычно оценивал ситуацию. Клэрис отказалась выйти за него. По логике вещей он должен быть сокрушен, расстроен, раздосадован, но вместо этого чувствовал, что какое-то неожиданное, хитрое препятствие, которое судьба поставила на их пути, было успешно преодолено. Словно они каким-то образом вышли победителями.
Клэрис отказала ему, но ее трудно осуждать. Он не хотел предлагать ей руку в подобных обстоятельствах, однако чувствовал себя обязанным это сделать. Даже сейчас, возникни такая необходимость, он снова поступил бы так же. Предложение должно было быть сделано, а она должна была отказаться.
Каким-то образом случившееся освободило их. Разорвало паутину диктатов общества, угрожавших завлечь их в ловушку, из которой нет выхода. Более того, этот момент облегчил его сердце и разогнал собиравшиеся в голове облака.
Значит, настало время действовать. Воспользоваться моментом. Все инстинкты Джека твердили об этом.
Он осторожно соскользнул с кровати, нашел свою одежду, вышел в гостиную и прикрыл за собой дверь. Поспешно одевшись, он дернул за шнур сонетки. Когда сонный ночной лакей постучал в двери номера, Джек послал его за коробкой, оставленной у портье.
— Боадицея, Боадицея, открой глаза.
Клэрис разбудили шепот и дождь поцелуев. И шорох сыпавшейся сверху шелковистой мягкости, чего-то неведомого, нежно ласкавшего кожу.
Еще не подняв веки, она уловила аромат, вновь вернувший ее в Эвнинг, во флигель, к ночам страсти, которыми они наслаждались там, свободные от всего мира, свободные от всех забот.
Открыв глаза, Клэрис увидела наклонившегося над ней Джека, который обрушил на нее целый ливень яблоневых цветов.
Клэрис приподняла голову и огляделась. Она лежала в море бело-розовых лепестков!
— Такой я хочу видеть тебя, — признался Джек. — Моя воинственная королева — на постели из цветов яблони.
Бело-розовые лепестки были повсюду: под ней, на ней, льнули к ее коже. От лепестков поднималось знакомое благоухание. И если зажмуриться, можно было представить, что они снова в Эвнинге.
Клэрис запрокинула голову, подставляя губы. Джек поцеловал ее, уверенно вторгаясь в рот. Нависнув над ней, он развел ее бедра и стал ласкать. И Клэрис позволила делать с ней все, что он захочет. Без всяких колебаний она отдала себя в его руки, чтобы он унес ее туда, куда пожелает.
Рассветные лучи пролили на них мягкий свет. Джек продолжал погружаться в нее, торопя приближение гребня чувственной волны. Клэрис льнула к нему, стонала, отдавала всю себя и брала взамен все, что он предлагал. Она чувствовала, как в душе расцветает надежда, и впереди их ждет будущее, полное новых возможностей, новых обещаний. Будущее, полное любви.
Больше Клэрис было не до сна. Слишком был велик восторг, слишком неизмеримо счастье. Но как могут яблоневые лепестки значить столь много? Как может, быть простое соитие таким важным для них? Таким поразительно могущественным? Клэрис знала ответы. Дело не в физических, не в чувственных и даже не в эмоциональных связях, а в том, что представлял сам акт этого соития, что он знаменовал.
Совместные усилия, совместные цели, совместные достижения, совместные успехи, совместная радость. Все это означало совместную жизнь. Для этого Клэрис была создана. Этого ждала долгие годы. Она пришла на землю, чтобы разделить жизнь с Джеком…
Они по-прежнему лежали рядом, и его голова покоилась у нее на груди.
— Как ты назвал меня?
Он не открыл глаз, но она почувствовала, что он улыбается.
— Боадицея.
От удивления Клэрис потеряла дар речи. Не знала, что ответить. Как она хочет… вернее, как ей следует отреагировать?
Очевидно, поняв, что он совершил подвиг, доступный лишь немногим, Джек открыл глаза и поднял голову. То, что Клэрис увидела в его глазах, поразило ее еще больше.
Она всегда знала, что Джек — закаленный воин, который мало кому демонстрирует свои эмоции, и то, что он позволил ей увидеть свою уязвимость — называет ее Боадицеей, воинственной королевой, — просто ошеломило ее.