— Но вы не слышали от соседей ничего определенного, да и не спрашивали, что они думают обо мне. И пришли к ни на чем не основанным заключениям.
Кулаки Клэрис сжались сами собой, зато глаза широко раскрылись, когда он шагнул вперед и под чарующей маской она разглядела совершенно иного человека — одного из тех немногих, кто был способен заставить ее почувствовать себя хрупкой и слабой. Причем большинство делали это, вовсе не намереваясь физически ее подавить.
Непонятно почему, но теперь ей совсем не было стыдно признаваться в собственных ошибках. Глядя ему в глаза, она кивнула:
— Вы правы.
На этот раз его удивление было неподдельным. Черты лица смягчились. Однако Джек не улыбнулся:
— И это все? Никаких пространных извинений?
Клэрис прищурилась.
— Похоже, вы решили как следует меня наказать.
— Наказать? Я? Все соседи заверят вас, что я самый добродушный в мире человек.
— То есть глупый? — фыркнула она.
— Вряд ли с вашей стороны мудро делать дальнейшие необоснованные выводы в отношении меня, не находите?
— Еще менее мудро не видеть очевидного, — в тон ему ответила она.
Глаза Джека весело блеснули.
— Вы простили меня, я знаю, простили, — пробормотала Клзрис, отворачиваясь, — так что нет смысла продолжать эту сцену…
— Я не простил вас.
Джек шагнул вперед.
Клэрис попятилась, остановившись у края воды.
— Возможно, стоит протянуть оливковую ветвь? — сказал он и улыбнулся.
Клэрис облизнула губы:
— Какую оливковую ветвь?
— Поцелуй! — не задумываясь выпалил Джек.
Именно этого он и желал от нее. Здесь, сейчас, в розарии матери.
Клэрис моргнула, но он чувствовал, что шокирована она не была. И протестовать тоже не собиралась. Ему пришлось затаить дыхание, чтобы сдержаться, чтобы дать ей достаточно времени на то, чтобы ответить согласием.
Она смотрела на него… не столько настороженно, сколько оценивающе. Словно взвешивая его слова.
Его почти не удивила ее реакция. Судя по откровениям Джеймса, ей лет двадцать девять. Дважды помолвлена. Потеряла одного жениха и разочаровалась в другом. Много поклонников. Он знал мужчин своего класса. И женщин тоже. Клэрис не может быть… абсолютно невинной. И она живет здесь вот уже семь лет. В глуши. В округе нет никого, кто мог бы равняться с ним богатством и знатностью. И теперь он вернулся домой. Навсегда.
Он почти читал ее мысли. И нимало не поразился, когда она сказала:
— В обмен на поцелуй — один поцелуй, и ничего больше — вы согласитесь никогда не упоминать о моих поспешных выводах относительно вас?
— Обещаю, — кивнул Джек.
Клэрис подняла голову. Темные глаза блеснули:
— Хорошо. Один поцелуй.
Он улыбнулся и протянул к ней руки.
Глава 4
Один поцелуй.
Клэрис не смогла устоять.
Она должна удостовериться, знать наверняка, что он такой же, как все мужчины. А ощущения, которые он будил в ней, — случайность, ничего не значащая случайность. И один поцелуй не представляет особой опасности. Ее целовали и раньше. По ее мнению, прелесть поцелуев была сильно преувеличена.
Но стоило Джеку приблизить лицо к ней, как она поняла свою ошибку. У нее перехватило дыхание.
Его рука легла ей на затылок. На какую-то долю мгновения Клэрис увидела его зеленовато-золотистые глаза, сверкнувшие из-под длинных ресниц, и поняла, что этот поцелуй так легко не забудется.
Но тут он завладел ее губами. Властно предъявил права на нее, на ее чувства и разум… Пустив в ход свои чары, силу обольщения, завоевывая неизведанную территорию.
Клзрис упорно не открывала глаз, пытаясь оставаться пассивной, и потерпела сокрушительную неудачу, вдруг осознав, что отвечает на поцелуй, вовсе того не желая.
«Это всего лишь поцелуй», — напомнила она себе. Вот только ноги не слушались, словно приросли к земле.
Джек сжал ее еще крепче, окружая своей силой, которая на таком расстоянии не только грела, но и утешала. Соблазняла и влекла в ловушку.
Такого Клзрис не ожидала. Обычно она не допускала, чтобы ее держали, сжимали в объятиях, каким-то образом ограничивали свободу. Контролировали. И все же, когда Джек привлек ее к себе, к своему мускулистому телу, все желание сопротивляться куда-то улетучилось. Приходилось бороться с предательским порывом забыться и растаять в его руках.
А поцелуй продолжался, становясь все более требовательным. И Джек не просил разрешения, когда увлек ее в более глубокие воды. Воды страсти. Воды, в которых Клзрис до этой минуты еще не плавала.
Какой-то частью сознания она была потрясена и шокирована, обнаружив, что ее переиграли, перехитрили и лишили привычного панциря ледяного высокомерия и невозмутимости. Насильно бросили в мир волнующих ощущений и чувственного голода. Каждое движение его губ, каждый выпад языка посылали по ее телу волны желания. Посылали клубы жара по ее плоти. Растапливая стальную решимость.