Но с третьей сменой отец не вернулся.
Отстоявшие четырнадцатичасовую вахту буровики едва держались на ногах. Они наспех поели и сразу разбрелись по своим нарам.
— Неужто этот парень не выживет? — спросил кто-то из них будто про себя.
— Выживет. Спи, — ответил ему Рубакин.
На буровую Санька попал лишь через два дня, да и то его взял не отец, а Рубакин.
— Ты к отцу сейчас не лезь, — сказал бурильщик. — У него и так забот полон рот. Заданную глубину прошли, а толку чуть. Может, и ловушки тут никакой нет, ошиблась сейсморазведка.
Дорогой Рубакин рассказал Саньке, что вся Западно-Сибирская низменность образует как бы огромную чашу, заполненную различными породами. Эти породы миллионами лет приносил с собой Мировой океан. Древнее дно чаши местами изгибалось и вспучивалось. Тогда возникали, как говорят геолога, валообразные поднятия. Они-то и стали «ловушками» для газа и нефти. Но ловушки часто бывают пустыми.
— Вот мы их и прощупываем, — добавил Рубакин. — А это, брат, дело тонкое — недаром нас, буровиков, хирургами дразнят…
Буровая вышка стояла посредине поляны, окруженной мелким ельником. Стучали дизели, и вышка то и дело окутывалась сизым дымом выхлопных труб. Бешено вращался ротор, вгоняя в землю турбодолото.
Рядом с пятидесятиметровой вышкой даже деревья казались карликами.
К Рубакину подошел отец. Лицо его, перепачканное мазутом, было невесело, но спокойно.
— Пробьем еще десяток метров, — сказал он, не глядя на бурильщика. — Дальше идти не имеет смысла, Скважина, очевидно, пустая… Оставь-ка покурить…
Рубакин откусил конец бумажного мундштука и сунул отцу папиросу в рот.
— Давай, старик, действуй. Да турбобур смени.
Рубакин кивнул и пошел к вышке.
Вскоре натужно взвыли дизели, залязгала, загрохотала лебедка, и из скважины одна за другой поползли двадцатиметровые стальные «свечи».
И вдруг Санька почувствовал, что земля у него под ногами дрогнула раз и другой. Он испуганно взглянул на отца и не успел еще ничего спросить, как из скважины ударил и поднялся над вышкой гигантский водяной фонтан, похожий на флаг.
Отец схватил Саньку за плечи и что-то крикнул, показывая в сторону леса. Санька слов не разобрал, потому что воздух кругом ревел, как сотня реактивных самолетов. Но и так было понятно; отец приказывает ему отойти подальше.
Ушам было больно. Санька зажал их руками и, проваливаясь по колено в снег, побрел к лесу. Он отошел шагов на сотню и остановился.
Фонтан еще вырос и теперь доставал, казалось, до самых облаков. Он напомнил Саньке джина из «Багдадского вора». Далеко по тундре ветер разносил белые корабли пара. Неожиданно пошел снег, вернее, колючая крупа, Это на лету смерзалась мелкая водяная пыль. Санька лизнул крупу языком — на вкус она была соленой.
А джин ревел, не умолкая. У его ног в шахтерских каскетках на головах деловито сновали люди — крохотные букашки, вступившие в битву с великаном.
На глазах Саньки вокруг скважины выросла целая снежная гора, а левая «нога» вышки превратилась в ледяной столб.
Изредка земля вздрагивала, и тогда из скважины вместе с водой и воющим газом пушечными ядрами вылетали камни. Сердце у Саньки екало и обмирало, будто он проваливался в полынью.
«Только б не убило, только б не убило никого», — шептал Санька.
К оглушительному гудению газа примешался металлический звук, и Санька увидел, что к снежному конусу, завалившему устье скважины, ползет бульдозер.
«Подход будет пробивать», — догадался Санька. Бульдозер работал неторопливо, но уверенно: он знал себе цену. Под его натиском снеговая гора рушилась, отступая все дальше и уменьшаясь в размерах. Люди помогали машине лопатами. Траншея подбиралась к устью.
И вдруг стало тихо, так тихо, что Санька решил: уши не выдержали, и он оглох.
И только минуту спустя до него дошло, что это умолк джин. Люди вновь загнали чудовище в подземелье, надев на горловину скважины нужную арматуру.
Санька побежал к вышке, падая и повизгивая от радости.
Отец стоял в кружке буровиков и что-то говорил, улыбаясь. По его чумазому лицу, как ртутные шарики, катились капли пота. Увидев Саньку, он сказал:
— Ну что, сын, продрог? А нам тут жарко было! Ох, и жарко!
— Чистые тропики, — с удовольствием подтвердил Рубакин, глядя на всех снизу вверх смеющимися карими глазами.
Домой приехали уже запоздно. Было морозно, но ясно, и в зеленоватом небе, точно медные шляпки гвоздей, светлели бесчисленные звезды.