Мне так нравилось смотреть на его загорелое лицо, которое было совсем другим, почти незнакомым, и вместе с тем прежним. Нравилось слушать его голос, который звучал взахлеб, когда Кевин увлекался чем-нибудь. Так хорошо было просто сидеть с ним за столом, смотреть и слушать… Чуть ли не так же хорошо, как поедать сладкие бананы, касаясь его теплого плеча.
Пока он рассказывал мне о кокосовом молоке и соевых бобах, я представляла, что мы женаты, и сидим за столом не в таиландском ресторане, а у себя дома, в Монтане (город я пока не определила, ведь мы были родом из разных). Меня так и подмывало сказать ему: «Дорогой…» Ну, например: «Дорогой, передай, пожалуйста, соль!» Что в этом особенного? Сказать так и посмотреть, как отреагирует Кевин. Услышит ли он?
И когда официант заставил наш столик тарелками с салатами и рисом, я, как бы между прочим, произнесла то, что собиралась:
— Дорогой, передай мне соль.
Не скажу, что это далось мне с легкостью. Внутри у меня все закрутилось острой спиралью и стало невозможно дышать. Но голос мой — просто поразительно! — прозвучал до того спокойно, будто я произносила эту фразу десятки раз. И всегда обращала ее к Кевину.
Машинально передав мне солонку, Кевин вдруг поперхнулся и замолчал, хотя до этого говорил и ел одновременно.
— Как ты сказала?
Он смотрел на меня глазами ребенка, который внезапно понял, что взрослый смеется над ним.
— Это слишком, да? — выпалила я. — Извини, Кевин. Правда, извини. Мне вдруг показалось, что мы с тобой, как… Как родные.
— Вот как, — медленно произнес он.
Теперь пришел мой черед захлебываться словами, которые могли удержать его:
— Совсем одни в этой чужой стране. Разве мы не должны держаться друг друга? А что, если с одним из нас что-нибудь случиться? Как с моей сестрой…
Было противно вновь и вновь повторять эту ложь, но что было делать?
Кевин попытался что-то сказать:
— Алисия…
Но я перебила его:
— Я уже извинилась, Кевин. И сегодня к тому же Рождество… Пожалуйста, не надо говорить мне, что я вела себя слишком дерзко.
У него вырвался смешок:
— Да брось ты! Я вовсе не считаю это дерзостью. Это было… чертовски приятно! На секунду мне даже показалось, что я дома.
Это было то самое, что я только что представляла. Я даже рот открыла от изумления: моя фантазия втянула его в свое поле! Жаль, что не удержала.
Отчего-то он вдруг смутился, покраснел и пробормотал:
— Надо было заранее узнать у официанта, много ли в этом кальмаре «чили»… Очень остро.
— Кевин, — позвала я. — Это все Рождество. Санта-Клаус бродит совсем рядом…
Он покосился на мелькающую между столиками приземистую фигуру в красном полушубке:
— Даже чересчур…
Не позволив ему отвлечься на Санту, я быстро и, как мне показалось, проникновенно заговорила:
— Я опять покажусь тебе наивной, наверное, так и есть… Но мне так хочется, чтобы в этот день со мной был… родной человек.
— Я понимаю, — сказал он серьезно.
Я подождала, не добавит ли Кевин, что чувствует то же самое, удержала просившийся наружу вздох и попросила:
— Не уезжай, пожалуйста. Ну я прошу тебя! Проведи здесь еще хоть пару дней.
Уткнувшись взглядом в свою тарелку, Кевин пробормотал:
— Мама и сестры… Они ждут меня. Они ведь и так одни в такой вечер.
— А… Ну, тогда, конечно. Тогда надо лететь. — Я чувствовала, что сейчас расплачусь, хотя он не собирался уходить сию секунду.
Он сдвинул брови:
— Подожди, Алисия. Я же только сказал, что они ждут меня. Но их все-таки там трое.
«А я совсем одна!»
— А ты тут одна… Тебе действительно будет не так одиноко, если я останусь?
— А ты можешь остаться?
— Алисия, сядь, пожалуйста, — усмехнулся он. — Что ты распрыгалась?
Я и не заметила, что подскочила, когда Кевин подал мне надежду. Воровато оглянувшись, я убедилась, что никто из сидевших за соседними столиками не обратил на меня внимания. Я вдруг заметила, что у многих прямо на столиках стоят коробочки с подарками.
— Извини, — опять сказала я и почувствовала себя полной дурой, которая даже не додумалась прихватить с собой рождественского подарка. Интересно, что он хотел бы получить?
Кевин посмотрел на меня задумчиво:
— Все-таки странно, что ты прилетела сюда одна. Я всегда считал, что у тебя полным-полно друзей.
— Не так много, как ты думаешь.
— И все же никто не отказался бы тебе помочь. Почему ты никого не позвала с собой?
— Я знала, что ты будешь здесь.