Летя в маленьком тряском самолете, вынужденный бездействовать, Питер попытался разобраться в том, что же произошло.
Вывод был очевиден. Кристу намеревались подставить. И наказание за преступление, которого она не совершала, разрушит всю ее жизнь. Кто-то решил уничтожить Кристу. И нетрудно было догадаться, кто именно. Питер знал о Росетти. Эта подлость как раз в его духе. Но все это не имело значения сейчас. Единственный вопрос — как предотвратить трагедию. Если он сумеет разыскать Кристу до роковой встречи, то шанс будет. Кристу надо остановить раньше, чем она возьмет в руки кейс или что там еще будет, набитый наркотиками, который везет ей курьер. Если Криста, не зная, что в нем, возьмет кейс в руки на глазах у свидетелей из Отдела по борьбе с наркотиками, это будет равносильно тому, что дверь тюремной камеры захлопнется за ней и поставит крест на ее жизни.
Питер побежал. Перед ним тянулся длинный коридор, забитый детьми, инвалидными колясками, бездельниками-туристами. Он прыжками преодолевал пространство, лавируя между препятствиями, дыхание со свистом вырывалось у него из груди. Питер весьма смутно представлял, где находится. Он должен добраться до цокольного этажа, куда выплескивается поток пассажиров с международных авиарейсов. Криста должна быть там, под пристальными взглядами следящих за ней людей; она ничего не знает о страшной опасности, ей грозящей. Питер повернул к главному выходу, весь вспотевший от напряжения и охватившей его паники. Вдруг он понял, что, наверное, выглядит, как террорист, убегающий от места, где заложил бомбу. Он перешел на шаг, жертвуя быстротой ради уменьшения возможности того, что его остановят.
В какой зал выходят пассажиры рейсов «Америкэн эрлайнз»? Вместе с другими рейсами? О Боже, он точно не помнил, но, кажется, да. Он оказался возле эскалатора. Вот туда! Питер прыгнул на эскалатор. Тот был забит иностранцами, все они стояли. Он подумал, не начать ли пробираться между ними. Нет, это бессмысленно. Он стоял, напряженный до предела, весь дрожа от тревоги, на самом медленном в Западном полушарии эскалаторе, ощущая, что только секунды отделяют его от самого страшного момента в его жизни.
51
Криста терпеть не могла ждать кого бы то или чего бы то ни было! Она ходила по запруженному людьми пространству, пробираясь между баррикадами из вещей, ощущая на себе взгляды простонародной толпы. Она посмотрела на часы. Рейс из Мехико приземлился вовремя. Слава Богу хотя бы за это. С минуты на минуту Мона появится в дверях, развязная, излучающая сексуальность, с фальшивой улыбкой на губах. Интересное дело! Есть люди, которые умеют доставлять неприятности, даже когда спят. Мона из их числа.
Криста заметила, что за ней пристально наблюдает мрачного вида латиноамериканец. О Боже, мужчины иногда бывают такими надоедливыми! По какой-то причине — просто потому, что это не преследуется законом, — они позволяют себе оскорблять вас своими взглядами. Криста передернулась, как возбужденный молодой конь в замкнутом пространстве перед стартовыми воротами. Она не любила, когда ее запирали в клетку. Она не любила тереться плечами в толпе. Ей не нравилось тратить время на капризы какой-то малосимпатичной ей модели. Ее ужалила мысль о том, что сейчас Роб и Мэри находятся в гостиной ее дома на острове Стар. Интересно, как происходит та встреча? Криста надеялась, что как надо. В противном случае ей крепко достанется от Лайзы за хитрость, к которой она прибегла, устраивая свидание.
Черт возьми, где же Мона? Минуточку, не она ли это за стеклянными дверями, в черных очках и нелепой шляпке?
Мона была как натянутая струна. Она провела долгую бессонную ночь, нюхая остатки кокаина, который у нее хватило ума не пытаться провезти через аэропорт Майами. Она постаралась укрыться от мира за темными очками и под шляпой, но все равно была в каком-то параноидальном состоянии, на грани срыва, и почему-то в ожидании, что должно случиться нечто ужасное.
Мона до сих пор не могла понять, почему Джонни так настаивал на том, чтобы Криста лично встретила ее в аэропорту; правда, Джонни вообще любил окружать себя таинственностью. Это являлось частью его обаяния, если у него вообще было обаяние. Во всяком случае, она вздохнет с облегчением, когда избавится от этих гребаных фотокамер Браддока. Вручить их надо не Браддоку, а Кристе, так что с той минуты, как она вручит их Кристе, Моне не придется больше о них думать… Она сможет думать только о долларах и съемках для «Браво», которые она получит за свои хлопоты. Да, это хорошая сделка. Мона поправила тяжелый сверток у себя под мышкой и постаралась не обращать внимания на хлипкого паренька с еще более хлипкими усиками, который явно заглядывался на нее и все старался держаться к ней поближе. На выходе он обязательно попытается прижаться к ней в тесноте. Трудно, наверное, быть мужиком… бриться, надевать эти маленькие отвратительные носки, жуткое нижнее белье.