Да, он изнасиловал ее. Несколько кошмарных дней в «тюрьме», а потом… Разумеется, Вероника ни словом, ни намеком не обмолвилась о том, что на самом деле произошло в тот вечер, когда она решилась стащить у своего мучителя ключ. По ее версии, она просто взяла этот ключ, открыла дверь и сбежала.
Все. После этого почти ни одной ночи она не спала спокойно.
— Вам снятся разные сны или какой-то один, навязчивый? — спросил доктор.
— Скорее второе. Вернее, сны бывают и разные, но они очень схожи между собой. Одни и те же сцены, всегда ощущение ужаса и желание поскорее проснуться…
— А вы могли бы рассказать поподробнее, что вам снится?
— Действие, как правило, происходит в лесу.
— В каком лесу — хвойном, лиственном, смешанном?
— В хвойном. Ели — большие, страшные, какие-то крючковатые… Под ними всегда болото. И еще бывает гром — гроза. И дождь… Знаете, первый раз я увидела этот сон в ту ночь, когда случилось землетрясение…
— Продолжайте, продолжайте. — Доктор Удальцов взял со стола ручку и принялся задумчиво вертеть ее в руках.
— Самый ужас начинается тогда, когда я бегу по лесу на чей-то голос и проваливаюсь в болото. Наверное, именно в этот момент я и начинаю кричать…
— А вам говорили, что вы кричите во сне?
— Да, мой… мои близкие уже давно это замечают.
— Родители?
— Нет, мои родители еще раньше, до землетрясения, ушли в плавание на рыболовецком судне. Я с ними общаюсь по телеграфу.
Доктор помолчал.
— А этот человек — который выкрал вас, — он вам ни разу не снился?
— Нет! — с излишней поспешностью ответила Вероника, и тут же постаралась исправить положение: — Я почти не помню его лица, потому что чаще всего видела его в потемках… Думаю, поэтому он мне и не снится…
— Ну хорошо. А что именно вы кричите? Вы не помните? Может, вам говорили?
— Да, говорили… — Вероника вспомнила ночи, проведенные в плацкартном вагоне, и несчастных пассажиров, которым приходилось ее толкать, когда она начинала кричать слишком громко. — Я кричу «Помогите!» или «Вытащите меня отсюда!». И еще… зову.
— Кого зовете?
— Родителей. Одного человека, который погиб в землетрясении.
— Долго вы пробыли в разрушенном городе, прежде чем приехали в Москву?
— Да я вообще туда не возвращалась! По семейным обстоятельствам мне нужно было срочно попасть в Москву.
— И вы что же — бросили свой дом?
— Извините, это слишком длинная история, почему мне пришлось так поступить, — и она совсем не имеет отношения к последующим событиям.
— Но вы как-то связывались с домом, иначе откуда бы вы узнали, кто погиб, а кто — нет?
— Я вам не говорила, в доме у того типа я случайно нашла газету. Там были списки погибших.
— Вы тяжело переживали гибель этого человека? — Доктор задал вопрос, не глядя ей в глаза.
— Да.
— И переживаете до сих пор?
— Да…
— У вас были с ним близкие отношения?
— Не знаю. Скорее — да, чем — нет.
— Вы были девственниками?
— Да. Извините, но я не привыкла обсуждать интимные темы, — твердо сказала Вероника.
— Что ж, это бывает, — невозмутимо сказал доктор. — И настаивать я не вправе. Вам больше нечего мне рассказать, что касалось бы ваших снов и не выходило за принятые вами рамки?
Вероника задумалась.
— Наверное, нет, — сказала она наконец.
— Ну, тогда перейдем к клаустрофобии. Когда вы в первый раз заметили, что боитесь замкнутого пространства?
— В поезде, в купе.
— Ясно. А потом?
— Потом еще раз в лифте. И когда ночевала в маленькой комнате — боялась запирать дверь.
— А в метро?
— Да нет, там все нормально… Хотя нет… один раз было. Когда вагон остановился и машинист стал говорить: «Не волнуйтесь, граждане пассажиры». Тут-то я и заволновалась.
— У вас все ограничивалось волнением? Я имею в виду — какими-то чисто эмоциональными проявлениями?
— Чаще всего — да. Но один раз — когда меня угораздило застрять в лифте — дело кончилось плачевно. Я сначала пыталась открыть двери, а потом завалилась в обморок. Хорошо, что была не одна.
Доктор снова кивнул и сбросил информацию к себе «на подкорку». После этого надолго установилось молчание. Было слышно, как за окном цокают каблуки и вдалеке изредка проезжают машины. Клиника располагалась в одном из тихих переулков в Центре.
Наконец доктор поднялся с кресла и прошел к своему рабочему столу.
— Скажите — вы верующая? — спросил он.
— Ну, это сложный вопрос… — начала Вероника, но доктор остановил ее жестом руки.