Когда Вероника совсем уже собралась в путь — накормила собаку, проверила, все ли в комнатах работает на ее версию «убийства из мести», — ее взгляд упал на связку ключей, торчащую в металлической двери. Что ей делать с ключами? Как ни крути, а получается, что возможным убийцам Пахана незачем было снимать связку у него с шеи… Они могли проникнуть в дом, взломав замки или попросту воспользовавшись тем, что дверь была не заперта. А ведь, в сущности, так и было. Значит, связку ключей надо вернуть на место.
Утешая себя мыслью, что это последняя грязная работа, которую ей предстоит совершить в доме, Вероника крепко сжала связку ключей в руках и твердым шагом прошла в спальню.
Через десять минут она уже брела по дороге в сторону Южно-Сахалинска. На плече у нее висела черная китайская сумка, рядом деловито трусил Том…
Глава 5
1
Было уже часов двенадцать дня, а Вероника так и не решилась остановить машину. Она все шла и шла по дороге, но как только слышала шум мотора, какая-то сила сразу же кидала ее в придорожные заросли бамбуков. А вдруг это едет тот самый мент? Если он увидит ее, то сразу же узнает. Фигура у нее достаточно приметная — такие встречаются нечасто. Она понимала, что добираться до Южно-Сахалинска пешком ей придется несколько дней, но страх оказаться в ловушке пересиливал даже такую безрадостную перспективу. Иногда ей попадались по пути какие-то небольшие поселения или стоянки рыбаков с деревянными вешелами, на которых, как белье на просушке, болтались нанизанные на веревки серебристые рыбины.
Веронике наконец захотелось есть. Она остановилась и устроилась в зарослях высоких кислиц, чтобы немного перекусить. Кислицы здесь были огромными — метра по три высотой, впрочем, как и другие сахалинские растения. Листья их были похожи на раскрытые зеленые зонтики.
Машинально жуя свой нехитрый обед, Вероника почему-то вспоминала, как давно, когда она была еще маленькая, они с ребятами играли на сопках в войну, и кусочки стеблей таких же кислиц служили им пулями. Устройство их детского оружия было просто, как все гениальное: перочинными ножичками они отсекали кислицу по кусочкам, при этом направляя ее полет в сторону противника. Скорость таких «пуль» была не хуже, чем при стрельбе из рогатки… Никто не помнил, какой умник додумался до такого изобретения, — определить это сейчас было бы так же трудно, как припомнить изобретателя каменного топора. «Убит! Убит!» — радостно кричали мальчишки и девчонки, когда «пуля» попадала в «противника». И Вероника тоже кричала. Она слыла хорошим стрелком.
Если бы она могла предположить, что ей действительно придется стать убийцей — и выпустить в человека настоящую пулю…
Вероника сняла джинсовую куртку и осталась в синей футболке. Солнце уже поднялось в зенит и изрядно припекало ей спину. Она прошагала еще минут пятнадцать, как вдруг впереди на дороге заметила машину, которая стояла на обочине. Это был красный японский микроавтобус. Рядом с ним она увидела низенького кривоногого мужчину — видимо, шофера, а чуть поодаль, под сосной, одного мужчину, женщину лет сорока с девочкой на руках и худощавого юношу. «Наверное, они остановились для привала или у них сломалась машина», — подумала Вероника. На всякий случай она решила пока не обнаруживать себя и углубилась в кусты.
Подкравшись поближе к компании, которая мирно поедала прихваченные в дорогу запасы, Вероника прислушалась к их разговору.
— Думаю, к вечеру нам не добраться, — говорил тот мужчина, в котором Вероника с первого взгляда определила водителя машины. — Железнодорожный мост разрушен, перевал тоже… Придется знаете какого крюка давать — дай Бог к завтрашнему вечеру прибудем в Южный.
Вероника с досадой прикусила губу. Значит, все ее радужные планы добраться до Южно-Сахалинска на поезде отпадают сами собой. Железную дорогу тоже разрушило. Проклятое землетрясение и здесь успело ей навредить…
— А если на объездной да-ароге тоже будут разрушены мосты? — спросил другой мужчина, и Вероника уловила в его речи легкий кавказский акцент.
— Это навряд ли… — покачал головой приземистый шофер. — Та дорога старая, японская. Там мосты такие, что еще триста лет простоят — даром что деревянные.