У Руны от ужаса перехватило дыхание. Хаакон был самым крупным и мускулистым мужчиной, которого она когда-либо видела. Говорили, его дед был настоящим великаном. Поверить в это не составляло труда. А вот в то, что кто-то сможет его свалить… Невероятно!
— Кто следующий? — крикнул Бальдвин.
Он стоял перед своим креслом, уперев руки в бока.
Англичанин окинул мужчин пренебрежительным взглядом. Сказали ли ему, что этот поединок будет продолжаться до тех пор, пока он не победит всех присутствующих или не будет повержен сам? Отец рассказывал Руне, что в дни его юности одна из таких битв длилась около трех дней, поскольку пленный оказался очень уж крепким малым. Потомок пиктов[11], он больше походил на волка, чем на человека. В этот миг Руна подумала, что сегодня та история, скорее всего, повторится. В светло-янтарных глазах англичанина пылала животная ярость.
— Ингварр! — внезапно крикнул кто-то из толпы.
— Ингварр! Ингварр! — подхватили остальные, отбивая ритм ладонями.
Зазвучали и другие имена, и вскоре между присутствующими разгорелся жаркий спор. Ингварр молча улыбался. Но Руна заметила, что он старается не смотреть в сторону Хаакона.
Девушка решила, что больше не будет наблюдать за боем, и уже хотела повернуть назад, но тут Бальдвин поднял руку, призывая всех успокоиться. В зале тотчас же воцарилась тишина.
— Чужестранец силен и ловок, — сказал предводитель викингов, одобрительно кивая в сторону Роуэна. — Стигр должен решить, кто будет с ним драться.
Люди начали перешептываться. Деревенский колдун подошел к Бальдвину, медленно взял в руки висевший на ремне мешок, развязал его и вытащил оттуда свои дощечки с рунами. При этом он поворачивал свое старое сморщенное лицо из стороны в сторону, закатывая большие выпуклые глаза. Из беззубого рта донеслось протяжное кряхтение.
— Эта старая курица слишком любит устраивать представления, — прошептал на ухо сестре Ариен. — Пока он выбросит свои дощечки, мы уже будем праздновать Йоль[12]!
— Имей хоть капельку почтения! — прошипела Руна. — Кстати, тебе пора в постель! Думаю, будет лучше, если я провожу тебя наверх.
Девушка развернулась и потащила недовольного Ариена в сени. Дойдя до лестницы, мальчик вырвался из ее рук.
— Наш отец согласился взять меня в твое первое боевое плавание, а ты собираешься уложить меня в постель, словно я все еще ребенок!
— Скажешь тоже! Боевое плавание. Мы не успели выйти в море, как вернулись. А теперь мигом наверх!
— Оно задумывалось именно как боевое, и ты прекрасно об этом знаешь.
— А ты прекрасно знаешь, что я не хочу об этом вспоминать. Кроме того, я думала, что ты вовсе не желаешь становиться воином. Мне казалось, ты мечтал быть целителем.
— Поэтому я и хотел остаться. Чтобы осмотреть рану Хаакона.
— Ах, вот как?
— Да, именно так!
Ариен стоял на нижней ступеньке и смотрел сестре прямо в глаза. Наглый лжец! Руна знала, что он выдумал это объяснение прямо сейчас. Можно сказать, высосал его из пальца. Теперь мальчик изо всех сил пытался напустить на себя разгневанный вид. Дочь предводителя едва не рассмеялась.
«Ариен, — с внезапной нежностью подумала она. — Когда-нибудь ты станешь удивительно привлекательным мужчиной, но пока…»
Громкий крик прервал мысли девушки и заставил ее вздрогнуть.
— Стигр, ты в своем уме?! — Бальдвин ревел так, что стены дома, казалось, вот-вот затрясутся. — Выброси дощечки еще раз!
— Боги сказали свою волю, господин. Дощечки говорят о том, что этот бой серьезно изменит жизнь твоей дочери. И далеко не в худшую сторону.
— Уму непостижимо… Руна, подойди сюда! — Голос Бальдвина был слышен в каждом уголке дома.
Сбитая с толку девушка вернулась в зал. Люди расступались перед ней, пока она не оказалась на оставленной в центре зала круглой площадке для боя. Дощечки Стигра снова исчезли в мешке, и колдун отступил в толпу. Больше здесь ничего не изменилось. Хаакон по-прежнему сидел на полу, а Роуэн ждал продолжения битвы. Сейчас он стоял, скрестив крепкие руки на груди, словно хотел показать, что все это начинает ему надоедать.
Бальдвин тоже вышел на середину зала и снова упер руки в бедра.
— Руна, колдун говорит, что следующей с англичанином должна сразиться ты. — На этом месте викинг внезапно запрокинул голову и захохотал во все горло. — Это прихоть богов! Но почему бы и нет? Возможно, юная дева сумеет сделать то, что оказалось не под силу Хаакону Каменному Великану. Хочешь попробовать?
Что? Ей не послышалось? Она — против англичанина? Но прежде чем Руна успела осознать, что происходит, с ее уст слетел ответ:
— Да.
Сверри и Халльвардр, телохранители девушки, подняли кулаки к небу и огласили зал восхищенным ревом.
— Руна Вихрь! Руна Вихрь! — послышалось со всех сторон.
О боги! Они что, все пьяны? Да и она сама… Что заставило ее согласиться на эту нелепую затею? Руна считала себя достаточно сильной и ловкой, чтобы победить мужчину, если он не являлся одним из самых сильных бойцов Йотура.
Но этого мужчину?
Руну вдруг охватило радостное волнение. Да, этого мужчину! Боги не позволили ей показать свою силу, ловкость и мужество во время плавания, но теперь возвращали ей эту возможность! Что, если у англичанина было слабое место, которое увалень Хаакон просто не смог найти? Другое дело Руна Вихрь!
И все же девушка опасалась, что ее улыбка была вовсе не такой самоуверенной, как ей того хотелось. «Не думай над этим, — приказала она себе. — А просто возьми и сделай».
— Я пойду за снаряжением, отец, — произнесла Руна ровным голосом.
Она медленно развернулась и направилась к лестнице. Позади девушки бушевала ликующая толпа, а перед ней стоял Ариен и с беспокойством качал головой.
Роуэн по возможности незаметно покрутил правым кулаком. Костяшки пальцев все еще болели от удара о нос этого дуба в человеческом обличье. Бой был коротким. Короче, чем представление, которое устроил перед ним дюжий викинг, расхаживая из стороны в сторону и медленно снимая с пояса и браслетов все свое оружие — кто-то из толпы закричал, что оно не понадобится ему даже в настоящей битве.
То же самое братья-тамплиеры говорили и о Роуэне.
Однако Хаакон не мог этого знать. Или же невнимательно слушал, когда его товарищи рассказывали о битве на затерянной в Северном море скале. Роуэн — как обычно — блокировал три удара, а сам нанес четыре, последний из которых оказался решающим.
— Напомни, что вы говорите о другой щеке, а, христианин? — спросил разгоряченный предводитель викингов.
Что ж, эту часть нагорной проповеди тамплиеры, как правило, не соблюдали.
Один из мужчин, стоявших и сидевших за спиной у Роуэна, ударил его по плечу. Англичанин обернулся. Наклонившись над столом, викинг протягивал ему наполненный пивом кубок. Да, Роуэна мучила жажда, но кто знает, что они здесь пьют? Сам он, как и большинство тамплиеров, предпочитал всем остальным напиткам смешанное с водой вино.
— Тебе нужно подкрепиться! — прокричал йотурец. — Если ты хочешь выстоять против Руны Вихрь.
Стоявшие вокруг мужчины загорланили что-то на своем языке. Голова Роуэна уже гудела от этого галдежа. Двое юношей все еще старательно пытались музицировать; протяжные стоны их флейт делали шум воистину невыносимым. Еще немного, и ему скорее захочется вернуться в разгар битвы под Хаттином, чем оставаться здесь.
Внезапно шум смолк. Все лица обратились к входу в зал, где только что снова возникла молодая женщина.
Руна.
«Господи, помоги мне! Как я должен с ней сражаться?»
Девушка сменила свое дорогое северное платье на простую красно-коричневую тунику, доходившую до колен. Из-под туники виднелись облегающие штаны из мягкой коровьей кожи. Широкий серебряный пояс с висевшим на нем мечом подчеркивал узкую талию. Обуви на девушке не было. На больших пальцах ног блестели два серебряных кольца с узором из рун. Где-то Роуэн это уже видел: кольца, надетые на пальцы ног. Ну конечно же! В переулках портового города Акко, когда он более трех лет тому назад впервые ступил на землю потерянного сейчас Иерусалимского королевства. Левантийская красавица, покачивая бедрами, прошла мимо него; сначала Роуэн не мог оторвать взгляд от ее черных как уголь очей, а затем от босых стоп с такими кольцами — и одно лишь это заставило его почувствовать себя худшим из грешников.