Не отстанет ведь. Со вздохом оставляю бесплодные попытки вернуть книгу и нехотя произношу:
— Я вообще хотела все держать в секрете до самого конца, а в день, когда зонд дезактивируется, сделать сюрприз.
Лазарев хмурится, пару минут задумчиво смотрит на противоположную стену, после чего с сомнением отвечает:
— Не уверен, что это хорошая идея.
— Это почему же? — интересуюсь, недовольно поджав губы, — ты представляешь, радость какая будет. Утром встал, а тут раз — и свобода на блюдечке. По-моему, очень даже приятно. Разве нет?
— Приятно, Вась, не спорю, но поверь, ему было бы еще приятнее узнать об этом сейчас, и оставшиеся два месяца быть спокойным за свою судьбу. Поверь, это важнее, чем свалившаяся в одночасье свобода. Он ведь сейчас все равно в подвешенном состоянии живет, не загадывая наперед, не планируя завтрашний день, ни на что не рассчитывая. Как бы нормально в данный момент вы не общались, у него на подкорке все равно сидит установка: "Не расслабляться. Мало ли, что может случиться".
Никита прав. Тысячу раз прав. Но от этого еще тяжелее в груди.
— Барсадов-старший вот советовал молчать.
— Мало ли, что говорит папенька! Он далеко, а вы здесь! Ему неизвестно, каким Тимур стал за эти три года. Он не знает, насколько сын изменился. Только с твоих слов. Его советы, может, и имеют смысл, но это не закон, не истина в последней инстанции.
— Как насчет тебя? Ты же сам настоятельно рекомендовал держать язык за зубами и ни о чем ему не говорить.
— Рекомендовал, — легко соглашается, кивнув головой, — но это было раньше. И, опять-таки, до личного общения. Сейчас я пробыл три недели с вами, и мне кажется, Тимур в полном адеквате. Особенно после последних событий. Да что я тебе говорю, ты и сама это знаешь.
Знаю. Тот Тимур, что был вначале, и тот, что сейчас — это два разных человека.
Лишь пожимаю плечами.
— В общем, думай Васька. Дело твое и тебе решать. Я вмешиваться не стану, но настоятельно рекомендую еще раз подумать… и рассказать ему сейчас. Потому что потом могут возникнуть проблемы.
— Какие?
— Я не знаю. Возможно, после первой радости он задастся вопросом: какого хрена ты держала его в неизвестности? И твое оправдание: "Хотела сделать сюрприз" не поможет. Он не девочка сахарная, которая начнет прыгать и хлопать в ладоши, получив новые бусики. Он — взрослый мужик, попавший на три года в ад. Ключи от этого ада у тебя. И если не скажешь сейчас, то получается, что добровольно, сознательно удерживаешь его в состоянии раба, не давая ему вздохнуть, расправить спину. Вот и все.
Прикрыв глаза, медленно выдыхаю. Как сказать Лазареву, почему я не могу заставить себя поведать о свободе Тимуру, если сама не до конца поняла?
Сейчас Тим близко, и наши отношения совсем на ином уровне, чем вначале. Я просто боюсь, что стоит ему узнать о свободе, как он моментально переключится. Нет, не станет вредить и хамить, как вначале. Конечно же, нет. Просто он погрузится в размышление о будущем, в страстное ожидание свободы, и на все остальное ему будет плевать. Да, он будет благодарен мне до безумия за свободу, за возможность вернуться к нормальной жизни. Но при этом будет страстно мечтать поскорее упорхнуть прочь, чтобы рабство, Ви Эйра и я вместе с ними остались далеко позади. Будет отмечать каждый день в календаре, как я делала это раньше.
— Чего ты боишься? Я никак не пойму, — Лазарев смотрит в упор, не моргая, ожидая от меня честного ответа.
Зря. Меня под пытками не заставят признаться в том, что происходит. Это моя тайна, и я хочу похоронить ее глубоко-глубоко, чтобы никто и никогда не смог докопаться.
Он понимает, что говорить не буду, и только качает головой
— Эх, Васька, Васька, — с тяжелым вздохом поднимается на ноги, — вот вроде умная, смышленая, но иногда…
— Что иногда? — подозрительно смотрю на него, потому что кажется, будто он говорит не только о Тимуркиной свободе.
— Ничего, — парень уходит, оставив меня в каком-то взвинченном состоянии.
Весь вечер не нахожу себе места. Брожу из угла в угол по комнате. Думаю. О словах Ника. Он прав во всем, я и сама приходила к тем же выводам и не раз, но…
Черт побери, как же надоело это "но"!
Вспомнила его отца, который будет тянуть до последнего с приездом, потому что не хочет напрягать Тимура своим появлением. Не хочет, чтобы Тимур чувствовал себя некомфортно из-за того, что его видят в таком статусе. Мудрый мужик.
Я тоже этого не хотела. Кто бы знал, как я мечтала встретиться с ним при других обстоятельствах. Мечтала, чтобы между нами железной стеной не стоял статус раб-хозяйка. Он все портит, пачкает, оскверняет, сводит на нет любые положительные сдвиги в отношениях. И Никитка прав, что Тимур сейчас в подвешенном состоянии, и как бы все не было спокойно, он не знает чего ждать от жизни через день, через неделю, и уж тем более через пару месяцев.