Той же тропинкой сквозь пшеничное поле мы вернулись в деревню–призрак. Неужели здесь шла жизнь?
— Сидели благочинно старички на лавочках — набожные, просветлённые… С длинными–предлинными бородами. Совесть. Мимо них и пробежать–то стыдно. Остановишься, тихонько пройдёшь…
— А куда же люди разъехались? — Я в недоумении огляделась.
— По городам и разъехались. Там легче жить…
Мы подошли к зажаренному автомобилю. Машина стояла, завалившись на бок.
— Вот, приключение… — Я запаниковала, увидев спущенное колесо.
Несмотря на солидный водительский стаж, мне ни разу не приходилось ставить запаску. Это и понятно — в Москве на каждом углу шиномонтаж. Отправляясь в дальнее путешествие, я неосмотрительно не подумала о такой мелочи, как проколотая шина. И вот теперь…
Было жарко. Руки и плечи горели. Очень хотелось пить.
— Не смогу поменять, нечего пробовать. — Я виновато посмотрела. — Не умею. Да и сил не хватит.
— Надо кого–то звать.
Мы огляделись. Нам в лицо, усмехнувшись, дохнула зловещая тишина.
Вдруг стало жутко. Казалось, теперь и мы приговорены здесь остаться — среди уснувших братских могил. Я взглянула во встревоженное лицо Антонины. По–моему, и она меня поняла, глаза потемнели.
— Коля не отпускает, — сказала тихо.
Я ощутила неприятный холод в груди.
— Пойдём по дороге, как приехали. Может, встретим кого…
Мы торопливо направились к мостику.
Казалось, нас кто–то преследует. Невидящим взором смотрит в спину. Мы ускорили шаг, почти побежали.
— Пой, гони духов! — скомандовала я.
Антонина громко завела развесёлую песню про молодца, который ночью ждал свою залетку во дворе на свидание, а она все не выходила — больно строгий был батюшка. Пела красиво, легко. Сильный голос — с грустинкой — летел над дорогой, рвался ввысь, рассказывал о страданиях влюблённого юноши.
Я шла торопливо, почти бежала, смеялась над незатейливым деревенским пареньком и все время оборачивалась — то на Антонину, любуясь её статью и грацией, то на пустую деревню, оставшуюся за спиной. А перед глазами неотступно стоял смеющийся Коля, так безоговорочно сдавший позиции. Хотелось плакать от вселенской тоски.
Страх отпустил, как только мы вышли на пригорок. Отсюда я увидела, как перед нами, обнявшись с сияющим небом, безбрежно раскинулось зелёное поле. Переворачиваясь белёсым боком, пшеница на ветру колосилась. Казалось, надвигалась волна.
Подойдя к мостику, с радостью обнаружили, что под его сводами ещё сохранилась вода.
Я сняла пыльные туфли и ступила в тёплую лужицу, окружённую кустами осоки. Шла по направлению тока воды, вспугивая сверкающих стрекоз, и у склонившейся ивы вдруг увидела, что маленький ручеёк внезапно окреп, из родника стекали ледяные потоки. Почувствовала, как от холода свело ноги.
Влезла в воду, не раздумывая. Перебирая руками по дну, цепляясь за выступающие коряги, поползла на животе, едва помещаясь в луже–корыте.
Родниковая вода немного остудила мои опалённые плечи.
— Идём купаться! — крикнула Антонине.
Пробираясь берегом, она обнаружила в зарослях родник. Маленькая струйка чистейшей воды стекала по канаве в каменный желоб. Я подставила ладони, и ледяная вода наполнила руки. Жадно проглотила, почувствовав, как приятно прохладная влага упала в живот.
— Смотри, телега! — Антонина увидела с мостика движущуюся точку. — Кто–то едет, сено везёт.
Я взобралась к ней повыше. Рукой от солнца прикрыла глаза.
— Беги!
Раскинув руки, я легко припустилась с пригорка. Бежала, подпрыгивая, вытягивая в полете руки, выпрямляя коленки, носочки, отталкиваясь от тёплой земли. И правда, воздух — пьёшь… Он дул в подол, рукава, щекотал ноздри, ласкал лицо, легко касался волос. Я кружилась в его теплом порыве.
На телеге оказался загорелый юноша лет двадцати. Он сидел на высоком возу, полном душистого сена. Увидев меня, потянул вожжи. Остановился. Он слушал музыку, в ушах торчали провода от СD.
Задыхаясь, я сбивчиво объяснила, в какую неприятную ситуацию мы попали и что нам не к кому обратиться — развела руками, охватывая пустынное до горизонта поле.
— Есть инструменты? — спросил юноша по–деловому и сорвал провода с ушей.
Я кивнула обрадованно: полный багажник.
— Я бы мог… Но куда с телегой? — Он задумчиво посмотрел по сторонам, ища выход.
— А может, распряжём лошадь? Там ручеёк, напоить можно, — предложила.