А взобраться на хребты ох как трудно. У десантника полная выкладка — это около двух пудов на плечах: комбинезон, ранец с плащ-палаткой, автомат, сумка с гранатами и запасными «рожками» (дисками к автомату), штык-нож, саперная лопата... А надо еще бежать, ползти, прыгать через расщелины.
На отдых остановились около границы. Задымили кухни, маскировочными сетями покрылся распадок, вперед вышли группы охранения. После всех дел — отдачи различных команд, короткого совещания со своими заместителями, заслушивания начальника разведки, проверки караула, подполковник Валерий Кочнев и начальник штаба подразделения майор Владимир Кострицин уделили внимание журналисту. С какой же гордостью говорили они о своих сослуживцах. Будто не было для них людей дороже, чем товарищи, подчиненные. Я подумал: а что, может, и в самом деле так. Ведь десантники проявили на земле Афганистана все самые замечательные качества советских воинов — мужество, благородство, героизм. За выполнение интернационального долга только в этом подразделении четыре из них удостоены звания Героя Советского Союза. Это офицеры Юрий Кузнецов, Василий Пименов, Николай Кравченко и рядовой Игорь Чмуров.
С Игорем я уже был знаком. Мы встречались с ним на заседании парткомиссии, где его принимали в члены партии. Приняли. Члены парткомиссии уже знали о подвиге Игоря.
...Получилось так, что пулеметчик рядовой Чмуров оказался в единоборстве с десятком озверевших бандитов. Основные силы подразделения в тот момент блокировали душманов в узком ущелье, где теснились громады скал с почти отвесными стенами. Туда их загнали десантники после дерзкой высадки в район, в котором банда терроризировала местное население. Игорь остался охранять раненых в первые минуты боя товарищей. В этот момент появилась еще одна банда. Правда, небольшая, но противостоял ей лишь один наш солдат. «Но какой солдат!» — скажут потом его товарищи. И один в поле воин, если ты настоящий воин. По рации Чмуров доложил о случившемся. И помощь уже шла, но успеет ли? Пока что Игорь мог рассчитывать только на самого себя. Только он сам мог спасти себя и товарищей. И Игорь решил драться до последнего дыхания.
Его пулемет бил прицельно, не давая душманам приблизиться к вершине. Короткие передышки использовал для перевязки раненых. Выпустив очередь, он тут же менял позицию. У бандитов, наверное, сложилось впечатление, что там, наверху, вовсе не один шурави, а гораздо больше. Перед Чмуровым поднялась пылевая завеса, потому что душманы открыли ураганный огонь. Пыль-то и помешала прицельной стрельбе солдата. Ему чаще пришлось менять позиции, а это, хочешь того или нет, лишний раз высовывайся из надежного укрытия. Лишний раз будь мишенью. И душманская пуля достала его: обожгло правое бедро, словно туда прикоснулся раскаленный утюг.
«Главное, не потерять сознание», — думал Чмуров, быстро перевязывая рану. Будь спокойная обстановка, Игорь сделал бы это по всем правилам. Он это умеет — зря, что ли, почти два года в десанте прослужил. Сейчас некогда. Сейчас хоть на время приостановить кровь. Хоть на время. А там — помощь подойдет. Нельзя терять сознание, душманы ведь уничтожат товарищей.
И он не выпустил из рук оружия до тех пор, пока не услышал огонь своих верных друзей, подоспевших в самый критический момент. Тут Игорь больше не мог бороться со своим сознанием. Оно покинуло его в последний момент, но прежде чем упасть в забытьи, он так крепко сжал пулемет, что понадобились усилия двух парней, чтобы оторвать его руки от оружия.
— Игорь, жив? — наклонился над ним командир взвода старший лейтенант Андрей Сысоев.
Сердце солдата стучало, хотя жизнь в нем едва теплилась.
— Живой! — с радостью закричал Сысоев.
Товарищи на руках начали спускать Игоря с вершины, чтобы срочно доставить в госпиталь. Когда вылечился и снова занял место в солдатском строю, написал заявление в партийную организацию. Ему к тому времени исполнилось двадцать.
Что же ты за человек, Игорь Чмуров? Где истоки твоей храбрости, верности воинскому долгу? Об этом мне хотелось узнать у родителей солдата, которые живут в подмосковном городе Одинцове. Возвратившись из командировки, я и направился к ним — Александре Марковне и Владимиру Сазоновичу — рабочим одного из местных предприятий.
— Сын с детства бредил десантными войсками, — вспоминала мать. — Учился в школе ДОСААФ, прыгал с парашютом. Со спортом дружил. Увлекался легкой атлетикой. Сразу после окончания школы решил поступать в десантное училище. Но по конкурсу не прошел. Уж так горевал, так горевал. В военкомате заявил: «Служить буду только десантником». В письме потом написал: «Мама, сбылась мечта: я в ВДВ». Да вот они, письма-то...
Александра Марковна протянула мне тогда пачку писем — двадцать одно. Все их родители бережно хранят. О чем писал? Обо всем, но так, чтобы не волновать отца и мать. Почти каждое письмо заканчивалось словами: «Все хорошо, все идет нормально».
«Здравствуйте, мои дорогие мама и папа! С большим приветом и массою самых наилучших пожеланий ваш сын Игорь. Сегодня вернулся с боевого задания. Решил написать сейчас письмо, чтобы не волновались, что нет долго вестей. Пока я здесь служу, пора привыкнуть к моему долгому молчанию. Служба у меня проходит отлично. Здоровье отменное, настроение хорошее...