Молоденькая служаночка закончила возиться с моим корсетом, подколола последнее кружево, присела в вежливом книксене, и я заметила, что у нее заплаканные глаза. Ну блин. Девчонке лет четырнадцать от силы… Я не то что детей прямо обожаю или рвусь защитить всех ото всех, но тут стало не по себе. А если вспомнить, что девчонка пустила слезу после разговора о ростовщике… даже вопросов задавать не надо.
«Римус, назначаю тебя голубем мира», — мысленно сказала я, выходя из примерочной комнаты и улыбаясь герцогу.
«Тоже повышаешь типа?» — напряженно-ехидно уточнил крыс.
«Где-то так, — согласилась я. — Голубь — он тот же крыс, только еще и летает. Вот и будешь в клюве разносить расписки по должникам, пусть решат, что демон старику попался то ли шибко пакостный, то ли… э…»
«Стукнутый на всю голову и отвара перепивший», — подсказал крыс недовольно.
«Ну тоже верно, — под хорошее настроение, подогреваемое приятным прикосновением более-менее нормального белья к телу, я готова была весь мир любить, не только Римуса с его подколками. — Зато представляешь, сколько людей станет этому вашему Создателю лампадки жечь за твое здоровье? Наверняка на пользу пойдет».
«Не понимаю, почему ради этого я страдать должен? — пробухтел крыс. — Я тебя уже бояться начинаю. Ты после этого отвара какая-то юродивая стала, о людях заботишься, в лампадки верить начала. Эдак мы скоро в монастырь переедем. Одна радость, что в женский».
«И не надейся, — я мысленно хихикнула. — Только в мужской! Но вообще, иногда приятно позаботиться о других, особенно когда это тебе ничего не стоит».
«Конечно… Я же разносить буду», — правильно понял мой альтруизм крыс.
«Именно, — отозвалась я безмятежно, вслед за Валентайном выходя из галереи. — И потом, все равно денег тех нам не видать. Ну не собирался же ты ждать, пока какой-нибудь местный крестьянин отдаст тебе половину урожая за свою заложенную избу? Мы здесь все равно надолго не задержимся. Так что давай сделаем людям приятно за чужой счет».
Мы успели немного пройтись по площади и полюбоваться на пеструю суетливую толпу, когда откуда-то из-под очередной арки вынырнул мой «братец». Аллистер бросил на меня довольно брезгливый взгляд, но все же процедил сквозь зубы:
— Добрый вечер, Велислава.
А потом подчеркнуто повернулся к Валентайну:
— Ваша светлость, леди Каррингтон решила остаться на ужин и надеется на ваше общество.
Я невольно скривилась, вспомнив, чем закончился обед. Были у меня подозрения, что под предлогом хороших манер старые грымзы опять поставят у меня за спиной лакея с заданием отбирать самое вкусное, ведь на глазах у герцога я точно не рискну скандалить.
Валентайн тоже оценил эту новость, хмыкнул и объявил:
— Тогда задержимся в городе. Я все равно не собирался выходить к семейному ужину. Вот и уединимся от семьи в таверне. Велислава, иди сюда, подсажу.
Аллистер ничего не сказал, только сардонически приподнял бровь, глядя, как Валентайн устраивает меня перед собой в седле, развернулся и вывел из проулка свою лошадь.
Крыс тоже где-то затихарился — наверное, до сих пор злится за то, что я его разносчиком векселей назначила.
Наша цель оказалась всего в пяти минутах лошадиной ходьбы. В смысле, мы не скакали по улицам галопом, зверюги под седлом шагом шли.
И зачем было на них влезать? Просто чтобы лишний раз меня потискать? Хм… Белье на мне новое, а сбруя с корсетом все равно старые — фиг ты сквозь них чего нащупаешь. Или герцогу хватает — типа непритязательное, неразвращенное средневековье? Ну-ну…
Таверна мне понравилась — не какой-нибудь грязный кабак, а респектабельное заведение для состоятельных господ. Большое двухэтажное здание, первый этаж каменный, второй из дерева, все аккуратно побелено, покрашено и вымыто. В зале не слишком шумно, не очень многолюдно, пахнет приятно… Короче, если опустить пару деталей, можно решить, что я дома, просто зашла в какой-то ресторанчик, решивший закосить под старину.
Правда, когда мы уселись за столик у окна, Валентайна почти сразу отвлекли. Какой-то важный господин чуть из своего плоеного воротника не выпрыгнул, заметив герцога, и тут же со всем почтением кинулся что-то ему то ли рассказывать, то ли докладывать.
Валентайн поколебался, а потом велел Аллистеру:
— Закажи мне как обычно, а Велислава сама себе пусть выберет, что хочет. Я сейчас вернусь.