Он еще немного попел, потом побухтел что-то неразборчивое и заснул.
В довершение всего во дворе замка нам приготовили горячую встречу. Леди Эллингтон собственной персоной застыла на ступенях парадного крыльца, как статуя Немезиды, такая же недовольная и пафосная. За ее спиной толпился еще народ — прислуга, приживалки какие-то, судя по довольно дорогим платьям, но с чужого плеча, и прочее население замка, которому в этот теплый летний вечер было нечем заняться.
— Сын мой! — воззвала статуя и сделала трагическую паузу. — Сын мой!
Аллистер как раз спрыгнул со своего седла, чуть покачнулся, но устоял и даже снял с коняшки «сестрицу». Зря он, кстати, привлек к нам внимание вдовствующей герцогини.
Мадам смерила меня уничижительным взглядом и сложила губы в куриную жопку:
— Чего и следовало ожидать. Эта шлюха не просто втерлась к несчастному мальчику в доверие, но и сбила его с пути. Сначала девки, теперь пьянки…
Я была настолько зла и не расположена к смирению и терпению, что плюнула на субординацию вместе с конспирацией и довольно громко ответила:
— В вашем возрасте, леди, уже пора бы знать, что если мужчина захотел устроить попойку, его и сотня шлюх с пути не собьет.
Вслух никто, конечно, не рассмеялся и одобрения не высказал, но сдавленное согласное хихиканье из-за спины герцогини я расслышала прекрасно.
— «Несчастный мальчик» — это я? — герцог спрыгнул с коня так, словно в нем не было трех кувшинов крепленого вина. — Мне кажется, вы слегка забылись, леди, в своих попытках позаботиться о моей нравственности. Но если вы так о ней переживаете, я с удовольствием отпущу вас в монастырь святой Валентины и даже выделю сопровождающих. Всего пять дней пути — и вы сможете помолиться моей покровительнице… попросить ее наставить меня на путь истинный.
Онемела, кажется, не только герцогиня, но и вообще все вокруг. Тишина упала на замковый двор, только крыс что-то пробормотал во сне и поворочался у меня в кармане да наверху где-то чуть слышно звякнуло оконное стекло. Я машинально подняла глаза на звук и успела заметить, как за быстро задернутой занавеской в окне второго этажа мелькнула светлая, вьющаяся очаровательными мелкими колечками шевелюра Николет.
Валентайн тоже оценил композицию и явно остался доволен. Но, поднимаясь на крыльцо мимо окончательно застывшей изваянием герцогини, добил:
— Еще раз оскорбительно отзоветесь обо мне, моем выборе или моем поведении — и ваше пребывание в монастыре может затянуться на годы.
Блин, и смех и грех… Понимаю вроде, что этого унижения грымза мне вовек не простит и будет искать повод отыграться. И все равно, настроение прямо поползло вверх, к отметке «ничо так, жить можно». Особенно когда я нахально подхватила Аллистера под руку и с независимым видом поднялась по парадному крыльцу в главный холл. Вот так!
Я с таким победительным настроем прожила еще примерно полчаса. Как раз добралась до своей комнаты, кое-как сама, матерясь на пьяного крыса, распустила шнуровку на спине и нафиг содрала с себя средневековое орудие пытки под названием «корсет». Раскидала по полу все стописят нижних юбок, предварительно вытряхнув дрыхнущего грызуна на простыни… и со стоном облегчения рухнула рядом. Ну и… примерно через три минуты, когда я уже начала засыпать, входная дверь хлопнула, а постель рядом со мной прогнулась под весом мужского тела.
Я едва успела выдернуть из-под него крыса и спрятать под подушку. Чертов бухой грызун спросонья пытался шипеть и кусаться, но получил по носу, внятно выматерился и снова уснул…
А такой же пьяный в хлам Валентайн промычал что-то блаженное, обнял меня, как любимого плюшевого мишку, подмял под себя, немного полапал, но на полпути сладко зевнул и… захрапел. Да тьфу на них на всех!
Кое-как отпихав светлейшее тело ближе к краю постели, я повозилась, выдергивая из-под герцога одеяло, завернулась в него и почти мгновенно уснула.
Проснулась оттого, что кто-то настойчиво лапал меня за грудь, а другой рукой лез в новые шелковые панталончики. ЕПРСТ! Хорошо завязки тугие и так просто не поддались.
Валентайн проспался, чтоб ему три дня похмельем страдать… Нет, блин, как мужик он в целом очень даже, но не вот так: с похмелюги, когда я не выспалась, и еще крыс яростно шипит из-под подушки что-то матерное и угрожающее.
Герцог, в отличие от него, помалкивал, но, поганец такой, целенаправленно шарил рукой, наглаживая меня прямо поверх средневековых трусов. Да ёпть! Тяжелый какой!