— Я решил дать тебе отдохнуть, — сказал он, оборачиваясь к ней через плечо.
Доктор Мур посоветовал им одну процедуру, которую он давно применял при застойных явлениях у щенков. В кипящую воду добавляется немного специальной пахучей мази, и собаку держат над паром. Именно в таком положении Кэл, одетый в джинсы и тонкую батистовую рубашку, и держал сейчас крошечный черно-белый комочек, недавно получивший свое гордое имя.
Скотти положила сумку и пошла поздороваться с Даффи.
Боже, она уже забыла, когда последний раз умывалась и причесывалась, аккуратно собирая волосы на затылке. В новой и потрясающей жизни, которую она теперь вела, джинсы и завязанная узлом рубашка стали ее униформой. О том, когда и как с ней произошли такие изменения, сейчас она неспособна была думать. А уж общаться с Кэлом и подавно. Конечно, он скорее всего устал не меньше ее. Как же ему удается так великолепно выглядеть? Даже с потемневшим от двухдневной щетины подбородком и тоже в джинсах?
Прошлой ночью, когда она и Джейсон сидели на кухне, Кэл тоже не спал. До полуночи прокатавшись на своем мотоцикле, он, не раздеваясь, прошел в гостиную и устроился там на диване перед телевизором, чтобы быть рядом.
Скотти прекрасно видела, как ему хочется принять участие в их делах. Но Кэл и Джейсон все еще держались настороженно по отношению, друг к другу. Мальчик явно не был готов к каким-либо шагам со стороны Кэла, к возможным попыткам подружиться с ним; да Кэл их и не делал.
Естественно, Кэл знал, какую процедуру вчера проводили щенку: не почувствовать резкий запах пара мог только человек, начисто лишенный обоняния. Очевидно, он решил, что сегодня его очередь.
Скотти могла бы спокойно уйти спать. Однако ее как магнитом тянуло на кухню, туда, где над плитой черно-белый щенок с пушистой, похожей на цветок мордочкой уютно лежал на широкой ладони Кэла, помещаясь в ней целиком. Поднимающийся вокруг густой белый пар заставлял его время от времени поднимать усталую головку и чихать.
— Какой славный, правда? — сказал Кэл, когда Уиннер в очередной раз чихнул.
Кэл и Скотти посмотрели на Лули, которая беспокойно шевелилась в своей корзинке, почти плача. Скотти делала все, что могла, чтобы утешить и успокоить собаку. У Лули был очень развит материнский инстинкт; сможет ли она когда-нибудь научиться доверять человеку, оставалось неизвестным.
Когда Кэл снова заговорил, ярость чувствовалась не только в его голосе — гнев сквозил в его жестах, читался в его глазах.
— Что доктор Мур говорит, есть надежда? В смысле, если она поправится, будет ли она когда-нибудь признавать людей?
— Он не знает. Но он говорит, пословица насчет того, что старую собаку новым фокусам не научить, не всегда бывает верна. Хотя состояние очень тяжелое…
Кэл снова повернулся к плите, в то время как Скотти безуспешно пыталась не обращать внимания на то, какие у него ловкие, умелые руки.
— Если ты не возражаешь, Кэл, я бы хотела оставить Лули здесь и сделать для нее все, что в моих силах, даже если потребуются годы и вся моя любовь, на которую я способна… Доктор Мур сказал, что пока рано начинать психологическую реабилитацию, но я… Ты же, наверное, слышал, я стараюсь говорить с ней при каждой возможности, успокаивать, успокаивать, успокаивать… Я уже просто охрипла…
— Конечно, не возражаю.
Таков был весь Кэл. Сердце Скотти переполнилось теплом, она ощутила удивительную близость с ним. Может быть, поэтому мысли, которые она обычно прогоняла, теперь потоком хлынули в ее сознание.
Кэл и его замечательные руки… Вчера он помогал ей вычесывать Лули, выстригать колтуны из ее шерсти и смазывать зиявшие под ней открытые раны. Скотти чуть не расплакалась. И хотя Кэл был расстроен ничуть не меньше, он оставался спокойным и уверенным, добрым и надежным, как всегда.
Она не могла оторвать глаз от его рук. Скотти ни за что не хотела признаваться в своих греховных мыслях, но иногда она все же пыталась представить, как бы было, если бы Кэл обратил всю нежность, всю силу, весь опыт своих замечательных рук на нее, Скотти. Все в нем говорило о том, что он был бы внимательным, опытным, прекрасным любовником.
Уиннер снова чихнул, окончательно уронив головку на ладонь Кэла, и Скотти чуть не вздрогнула от неожиданности.
— Я… пожалуй, пойду спать.
— По-моему, пока запах мази не выветрится хоть немного, заснуть не удастся.
Выключив плиту и облокотившись на нее, Кэл осторожно прижал щенка к своей широкой груди и что-то зашептал ему. Скотти неудержимо тянуло подойти поближе и послушать слова утешения, адресованные крошечному пушистому созданию. Она взяла с плиты кастрюлю, вылила пахучую жидкость и вымыла раковину.