Я не могу отрицать, что проведенный мной ритуал явно имеет отношение к грядущей ночи. Меня не столько интересовало, откуда я о нем узнала и что он означает, сколько пугала наступающая ночь Одинокой Луны и отношения с Аароном и Итаном. Только в те редкие моменты, когда во мне вспыхивала невероятная тяга к ним, я чувствовала себя как никогда умиротворенной, пусть при этом чаще всего носом шла кровь. Итан хотел еще раз отвести меня к доктору, но я отказалась. Все рекомендации я выполняла, и даже перестала запрокидывать голову, да и сомневалась, что доктор сможет помочь. В остальное же время в груди разрастался лед. Я не знала, что можно сделать и нужно ли что-нибудь делать. Ни Аарон, ни Итан этого понять не могли, но очень хотели помочь и разобраться в происходящем. Они предложили попробовать найти текст того пророчества, в котором говорилось о благословенном даре, и в котором, как считал профессор Пелэм, речь шла обо мне, но я отказалась. Ничего не хочу знать о пророчестве, в котором упоминается моя роль в предстоящем вторжении. Да и сомневаюсь, что сохранился весь текст, а делать выводы по фрагментам не имеет смысла, поскольку и так верно толковать пророчества непросто, а некоторые и вовсе вводят в заблуждение. И не всегда стоит о них знать. Я передала пророчество Разаку, поскольку он все равно будет действовать так, как планировал, и не передала Джонатану, потому что услышать подобное от меня он был не готов. А я хотела принимать решения сердцем и с чистой головой. И тогда все произойдет так, как предначертано?
Негромко и немного истерично рассмеявшись, я покачала головой и передвинула кресло, освобождая себе пространство для выполнения комплекса утренних упражнений. Переодеваться я не стала, разрезы на рубашке позволяли двигаться свободно, только распущенные волосы немного мешали, но я уже вполне уверенно двигалась и с закрытыми глазами. Разак был бы мной доволен. Вот только в медитации я пока не добилась особых успехов, или мне так только казалось, но никаких изменений в себе я пока не ощутила.
Закончив упражнения, я откинула волосы и взглянула на кота. Он уже некоторое время сидел на перилах и пристально смотрел своими невероятными оранжевыми глазами, но стоило мне на него взглянуть, как он тут же отворачивался. Я не понимала, что этот кот от меня хочет, да и не хотела. Мама не позволяла держать дома животных и у меня небольшой опыт общения с ними.
- И куда ты в этот раз спрятал мои туфли? – кот ко мне не повернулся и я махнула рукой.
Туфли нашлись под кроватью и, обувшись, я спустилась в кухню, приготовила себе омлет с помидорами и заварила ароматный чай. Сервировав старый массивный стол с толстой столешницей, я приступила к своему скромному, но очень вкусному завтраку. И я бы с удовольствием променяла его на овсянку в кругу семьи. Сколько бы раз я не повторяла, что этот дом мой, я его таковым пока не считала.
Кот на кухне так и не появился, но я отрезала ему кусочек рыбы, которую собиралась приготовить на обед. Он не придет, пока я не уеду, а когда вернусь, миска будет пуста.
Этот день ничем особо не отличался от других учебных дней. Я исправно конспектировала лекцию по истории первого вторжения, затем скрупулезно изучала рекомендованные книги, стараясь их не испачкать, когда вновь началось кровотечение. Домой же вернулась немного позже, чем планировала, но надеялась все же успеть вовремя приготовить обед. Я хотела подняться к себе в комнату и переодеться, но у меня вновь пошла носом кровь. Заглянув в гостевую ванную, чтобы сделать холодный компресс, я замерла напротив зеркала. Кровь выступила в уголках глаз и побежала щекочущими струйками. Я опустила руку с носовым платком, мне больше не было жаль любимой блузки, вышла из ванной, ненароком оставив кровавый след на двери, и прошла к большому зеркалу в гостиной. Из-за кровавой пелены на глазах все расплывалось, мне было трудно дышать, кровь булькала в горле и постепенно накатывала слабость. Я опустилась на пол, не отрывая взгляда от своего отражения, кровь была везде, но мне больше не было страшно. В глазах темнело, я неясно видела и мыслила. Мне хотелось смеяться, но я плакала кровавыми слезами.
Даю ли я согласие?
- Да…
У меня не было сил, чтобы поднять руку и прижать ладонь к груди, и говорить я больше не могла.
Кровь моя – призовет тебя, плоть моя – в услужение тебе, семя консортов твоих – инициирует меня, помыслы мои, деяния мои – во благо мира.
Да, я даю согласие…
Глава четырнадцатая
Это сон? Я очень хочу, чтобы это был всего лишь вещий сон. Так сильно этого хочу, что боюсь пошевелиться. Боюсь разрушить иллюзию того, что вот-вот могу проснуться в своей постели. И я даже на пару мгновений закрыла глаза, но ничего не изменилось. Я все также лежала на животе, придавленная к льняному полотну тяжелым горячим телом, и мне было душно, и жарко, и нечем дышать. Итан оплел меня руками и ногами, и я слишком остро ощущала прикосновение наших тел. И терпеть это и дальше становилось все невыносимее, но я не могла отвести взгляд от пушистых ресниц Аарона. Он держал меня лишь за руку и при этом намного сильнее вторгался в личное пространство. Даже во время сна на его лице сохранялось выражение какой-то необыкновенной невозмутимости, и паника, закравшаяся в душу при пробуждении, отступила. При нашем знакомстве он показался мне идеальным во всех отношениях и действительно понравился, и мне было невыносимо горько от его неизбежных страданий. Но думать об этом было все равно легче, чем о случившемся этой ночью.