Я покачала головой и усмехнулась:
- Ты не помогаешь.
Почувствовав приближение Аарона с Итаном, я оглянулась. Ветер растрепал волосы Аарона, от чего он выглядел значительно моложе, и взгляд его темных глаз по-прежнему меня завораживал.
- Мы пришли к выводу, что воины, нападающие на Отмеченных детей, являются диверсантами изнанки и ослабляют нашу оборону.
- Совсем нет. Я думаю, что во время первого вторжения им было важно, чтобы Оплот мира не смог отбить атаку. И явно цель первого вторжения не была достигнута. В этот раз они могли изменить тактику. Хотя о чем я? Может быть и перед первым вторжением убивали отмеченных детей. – Я слегка качнула головой. – Диверсии они по-прежнему могут проводить, как в случае с Аароном, но с детьми непонятно. Последнее известное нападение произошло весной на шестилетнего ребенка. Как он мог помешать вторжению?
- И об этом нам всем стоит подумать, а Элизабет необходимо отдохнуть. Мы придем завтра. Поправляйся.
Мне уже не хотелось, чтобы они уходили, не хотелось снова погружаться в пучину отчаянья, но и попросить их остаться я не могла.
В прежней жизни мне не так уж и часто приходилось встречать восход солнца, я не любила рано вставать, и редко возникала в этом необходимость, мне чаще случалось ложиться в предрассветных сумерках. И грань между ночью и рассветом мне тогда нравилась больше. Она практически неуловима, но не заметить ее невозможно. В сумерках всегда все воспринимается несколько иначе, более романтично, таинственно и волшебно. Мне нравилось, наблюдая за светлеющим небом, вдыхать прохладный воздух под пение просыпающихся птиц. Но после путешествия на Ирменгарде я полюбила восход солнца, сопровождающийся лишь ударами волн о борт судна и шумом ветра. Поднимающийся над горизонтом пылающий расплавленный диск воспринимался тогда как-то более торжественно. А сегодня я не могла отвести взгляд от бледнеющей в рассветных лучах Желтой луны и пыталась привыкнуть к новому ощущению мира. Раньше в садах Богини я чувствовала Ее стихии, но после прекращения приема моей «ежевечерней горечи», не только стал развиваться мой дар, а начали происходить и другие изменения. Я не знаю, было ли это связанно с отменой приема лекарства или роль сыграли медитации, но в Маниле я смогла стать частью тайфуна. Шейн ошибся, посчитав, что я его приманивала, но не ошибся в том, что я на это способна. Если бы я захотела, скорее всего, уже тогда могла повлиять на тайфун – ведь получилось же несколько дней спустя непреднамеренно вызвать дождь – но я этого тогда не хотела, даже мысли такой не возникло, настолько я была поглощена происходящим, что даже думать ни о чем не могла. Я не имею власти над Ее стихиями, я – их часть. Я чувствую дыхание жизни мира Богини, и даже как будто ощущаю его изнанку. Эти невероятные силы стихии земли и стихии воды растворяли меня в окружающем пространстве. Погруженная в свои переживания, поглощенная болью, я не могла в полной мере ощутить это раньше. Но этим утром я дышала дождем. Мы все являемся частью этого мира, но то, что я чувствую сейчас, было несравнимо с созерцанием его красоты до ночи Одинокой луны. Мне было легко вчера управлять водой, но наблюдать за естественным ритмом стихий было более захватывающе.
Я так увлеклась, что вспомнила о тренировке и почувствовала голод, только ощутив приближение Ульриха. Солнце успело взойти, промокшие под дождем волосы и одежда – подсохнуть, а я как будто бы этого до сих пор не замечала, и не ощущала течение времени. И даже сейчас, немного придя в себя, мне было непросто сосредоточиться.
Бросив взгляд на вставшую на рейд яхту с корпусом, окрашенным в черный цвет, я заставила себя отойти от перил, спустилась вниз и, распахнув входную дверь, пошла на кухню. Вчера вечером, пытаясь отвлечься, я приготовила мясной рулет. Его можно подавать и холодным, но горячий он будет вкуснее, да и гарнир неплохо бы приготовить. Сама я вполне могла обойтись и омлетом, но мужчин следует кормить чем-то более существенным.
Я хлопотала у плиты, когда в кухню вошел пожелавший мне доброго утра Ульрих.
Улыбнувшись, я повернулась:
- Доброе утро! Располагайся, завтрак скоро будет готов.
- Необыкновенное зрелище – дочь маркиза готовит завтрак простому смертному.
Я не смогла понять, восхищен он этим или сомневается в моих кулинарных талантах, и рассмеялась:
- Это себя ты считаешь простым смертным?
- По сравнению с Аароном – да.