- Роберт, мне жаль, что все произошло именно так.
- О чем именно вы жалеете?
- Больше всего о том, что мне пришлось уехать. Я этого не хотела.
Его губ коснулась легкая ироничная улыбка, и он слегка качнул головой.
- В это сложно поверить, вы основательно подготовились к побегу.
Я вошла в полную силу, но по-прежнему не могу ощутить чувства Роберта. И пока только перед ним оказалась бессильна эта моя способность. И скорее всего я не смогу навязать ему ни свои чувства и эмоции, ни вымышленные. Но мне подвластна была энергия Роберта, я чувствовала его перламутровый свет. Так почему же мой дар дает сбои? Если закрыть глаза и не использовать способность чувствовать перламутровый свет, Роберта и вовсе для меня как будто бы не станет. Не знаю к добру это или нет, но вести этот непростой разговор было бы проще, если бы я могла знать, что он чувствует. А так мне остается только догадываться. Действительно ли Роберт не готов к разговору со мной? Как будто до этого момента он только хотел меня найти, а сейчас, когда вдруг это наконец-то произошло, не знает, что со мной делать.
- Зачем вы приехали, Роберт?
- Вы не можете об этом спрашивать, - его взгляд стал еще тяжелее, и мне все сложнее было его выдерживать. - По-вашему у меня был выбор?
- Узнав правду, вы могли от меня отказаться.
- Ты действительно думаешь, что я мог так поступить? Вот так просто взять и забыть тебя? Это злит меня даже больше, чем твой побег. Ты моя, Элиза.
- Не смотря ни на что?
- Да, не смотря ни на что.
- Мне до сих пор самой в это с трудом верится, но я – сосуд Богини. В последнюю ночь Одинокой луны мое тело было Ее храмом. В эту ночь со своими консортами она провела ритуал инициации, чтобы я смогла выполнить свое предназначение. Только будучи невинной, я могла стать ее храмом, и поэтому мне пришлось уехать. Я виновата перед вами и этого не отрицаю. И могу лишь повторить, что мне жаль. - Я не могла больше сдерживать слезы и поднялась. - Извините.
Мой уход был немного поспешным, но я не могла позволить показать свою слабость. Я не готова была к встрече с ним и к этому разговору. И даже если бы захотела, не смогла преподнести все это так плохо. Но точно не имело бы смысла пытаться все исправить, если бы я не начала говорить сейчас правду без утаек. Стоит только начать выбирать более подходящий момент, подбирать слова, смягчать правду, и она в самый неподходящий момент выйдет наружу из другого источника. И вот в этом случае у меня точно не осталось бы надежды. Ее и сейчас нет, но ведь он все же приехал.
Встречный ветер высушил слезы и остудил пылающие щеки, но обрести душевный покой не помог. Соскользнув с Бури, я бросила повод герру Ватта и скрылась в доме. Я умылась и выпила воды, потом поднялась к себе в комнату и несколько раз переоделась, подбирая подходящий наряд. О чем я только думала, отправляясь в ресторан не в амазонке? Меня как-то не особо заботило, как я выгляжу в глазах моих новых знакомых, но мнение Роберта для меня было важно. Он знал, какой я была раньше, и мне было стыдно предстать перед ним в столь неприглядном виде. Хотя я и понимала, что это, скорее всего, заботит его меньше всего, но мне все равно хотелось при следующей встрече, если она состоится, выглядеть лучше. Не слишком нарядно, но и достойно своего положения.
Своим внешним видом я осталась довольна, но успокоиться это не помогло. Я попыталась собрать разбросанные вещи, но все валилось из рук и я оставила эту затею. Мне вдруг стало тесно в спальне, и я вышла на балкон. Мне бы хотелось ощутить то же умиротворение, что я почувствовала утром, но все сейчас было не в радость, и особенно мои новые способности. Черная яхта на рейде вновь привлекла мое внимание и все как-то враз сложилось – это судно, упомянутое Итаном в разговоре название, появление Роберта... Принц Генри не может забыть образ Шахматной королевы, потому что, пропустив тот бал-маскарад, он упустил возможность сделать меня своей. А Роберт, пребывая в длительном отъезде, пропустил мое представление ко двору и не знал о притязаниях своего друга. Роберт был на том балу в образе Красного шута. Тот же рост, та же грация движения в танце. И та его фраза на банкете в честь открытия Кубка Королевы. Как я могла его не узнать? И почему он не признался, что именно он скрывался за той маской? Его поведение в день помолвки, оттолкнувшее меня поначалу, вполне было объяснимо, если я действительно так его поразила накануне. Не знаю, чем именно я привлекла Шута – внешностью, манерой держаться или маскарадным костюмом? Или все это вместе произвело на него впечатление? Я помню, что хотела быть непохожей ни на кого. Мое платье из темно-серого, практически черного, бархата было донельзя простым – воротник-стоечка, переходящий в скромный узкий разрез, длинные рукава, чуть пышная юбка в пол. Из украшений только серьги, на руках маленькие перчатки в тон платья, черная лента вуали, закрывающая часть лба и глаза, закрепленная в собранных в высокую прическу волосах. Я выбрала образ королевы на поле боя двух противников, а он исключал любые излишества. И я полностью ему соответствовала, была величественна, холодна и немногословна, и действительно тогда произвела фурор. Благодаря внешности даже в столь скромном наряде я не могла остаться незамеченной, не говоря уже о моем положении, богатстве и влиятельности моей семьи. У меня не было недостатка в поклонниках, но никто из них не смог привлечь мое внимание, пока мне не представили Красного шута. Маска закрывала все его лицо, но бархатистый голос, уверенность в себе и полное нежелание соответствовать своему образу меня поразили. Он был немногословен, попросив лишь оказать ему честь, а во время танца признался, что хочет меня поцеловать. Меня покорила его откровенность и я рассмеялась, поспешив его поблагодарить за то, что он не поддался порыву. И сообщила с чопорным видом, что скандал не лучший повод для брака. Мы некоторое время кружились в молчании, пока мой партнер по танцу не поинтересовался, что для меня является лучшим поводом для брака. И наш несколько необычный разговор меня окончательно пленил. В его голосе не звучало и тени веселья, но глаза сияли. И я призналась, что любовь была таким поводом, а более вероятным станет брак по выбору отца. Он, наверное, не мог не поинтересоваться, почему в этом случае не может быть любви, но я лишь улыбнулась. Какого мнения я могла придерживаться, если между моими родителями было лишь тщательно скрываемое даже от себя равнодушие? Проводив меня после танца, Шут спросил, почему я без маски, и, ослепительно улыбнувшись, я ответила, что маска всегда на мне. И весь вечер, после каждого танца он оказывался неподалеку, но и не приближался, наблюдая за мной со стороны. И кружась в объятиях других джентльменов, я ощущала на себе его взгляд. Я знала, что не могу позволить себе так опрометчиво кем-то увлечься, но и сама не могла не искать его среди пестро одетых гостей. И это стало напоминать игру, в которой каждый участник действует по своим правилам. И мне все сложнее становилось сохранять невозмутимость, и я была рада, когда появился повод отвлечься.