Он тяжело вздохнул и покачал головой.
- Это был дар или проклятие?
- Дар.
- Я о подобном проявлении способностей не читал. Какой у вас дар?
- Вы читали об отмеченных?
- Читал в прошлом году после нашей помолвки. Я вчера не сразу понял, что это вы сделали. Просто слабость она как бы накатывает, а было ощущение, что сила утекает.
- Есть разница? Я об этом не знала. Не так уж и много я о своем даре знаю. Об отмеченных пишут же в основном в религиозной литературе. А в ней больше тумана, чем конкретных фактов. Да и описываются только самые часто встречающиеся виды способностей. Я не нашла о своем даре достоверных упоминаний.
- А проклятие какое?
Я вновь посмотрела на сцену.
- В моей семье не принято это обсуждать.
- В нашей семье мы будем это обсуждать.
Я покачала головой.
- Элизабет, посмотрите на меня, - я повернулась к нему. – Что произошло в Хамст-мэнор?
- Роберт, очень прошу не настаивать на продолжении этой темы. По крайней мере, не сейчас. Пока нет прямой угрозы моей безопасности, проклятие не проявится. Вам не о чем волноваться.
- Хорошо, мы обсудим это в другой раз.
О даре своем я нашла лишь несколько упоминаний. Он называется «благословенным». И одно из его проявлений – возможность взять энергию другого человека. Я беру ее напрямую, как есть, без подготовительных ритуалов. И потому могу взять только на время, и обязана ее вернуть. Иначе чужая энергия сведет меня с ума или убьет. Прочитала об этом в одной древней книге из библиотеки Хамст-мэнор. Тогда еще не так тщательно следили за тем, что я читаю. Родители до той трагедии не знали, что я отмеченная.
Еще, благодаря дару, я могу почувствовать настроения людей, их эмоции и чувства. Правда, не всегда одинаково хорошо и не у всех. Роберта вот совсем не чувствую.
О моем проклятии же очень часто пишут и в литературе, и в мифах. Но я нигде не встречала упоминаний, что оно бывает у женщин.
А еще в той книге было написано, что Богиня одаривает при зачатии, а Бог проклинает при рождении. И что дар всегда идет об руку с проклятием равноценной силы. И получается, что свой дар я могу использовать на минимальном уровне, учитывая силу и разрушительность моего проклятия.
Я понимала, почему отец поведал Роберту мой секрет. И я бы могла хотя бы частично удовлетворить любопытство Роберта, если бы не планировала сбежать, и если бы могла говорить о Хамст-мэнор. Но и спустя почти десять лет не могу без содрогания, без чувства огромной вины и глубокой печали вспоминать о тех событиях. И не знаю, смогу ли когда-нибудь.
Атмосфера, воцарившаяся в нашей ложе после разговора с Робертом, не сказать, что была гнетущая, но и прежней непринужденности уже не было. Она была настороженной и напряженной, и очень напоминала начало наших отношений. Тогда меня это вполне устраивало, сейчас же угнетало. Между нами нет взаимопонимания, но бывают моменты, когда кажется, что оно есть. Редко, но бывают. Неважно о чем мы говорим и говорим ли вообще, неважно наедине мы или нет, важно, что было уютно и комфортно просто находиться рядом друг с другом. Так было и сегодня, пока речь не зашла о моем проклятии. И я не знала, как вернуть те ощущения. Не могла найти слов. И почему-то было страшно посмотреть на Роберта.
Наверное, слова сейчас и не нужны. Нужно только не скрывать за маской свои чувства. Только вот я сама уже не понимаю, что испытываю к Роберту. Все так запуталось. Слишком противоречивые эмоции он во мне вызывает.
Он так и не убрал свою руку со спинки кресла, но уже не прикасался ко мне. Я лишь ощущала исходящее от него тепло и его запах с легкой ноткой терпких духов. Это отвлекало, не девало собраться с мыслями. Не получалось сосредоточиться и на постановке. Я выхватывала какие-то фрагменты мизансцен, обрывки фраз, но думать могла только о том, как мне хочется сесть свободно, откинувшись на спинку кресла прижаться к руке Роберта. А больше всего хотелось почувствовать его объятья. Но ни единым жестом я не выдала своего состояния, своих желаний. И та легкость, с которой удавалось сдерживать себя, начинала меня пугать.
Когда начался антракт, Роберт помог мне подняться. И только тогда я взглянула на него. Он был так же сдержан, как и я, но что-то все же промелькнуло во взгляде. То ли раздражение, то ли разочарование, я не успела понять.
Роберт проводил меня в аванложу и, отослав Олссона за шампанским, привлек меня к себе. В этот раз его объятья были другими. И я как-то вмиг оттаяла, прижалась щекой к его груди, обняла в ответ и впервые закрыла глаза. И меня ошеломили те ощущения, что я испытала. Они напомнили о мисс Исмей. Только она любила меня просто так, только с ней я чувствовала себя защищенной, только рядом с ней золотая клетка становилась домом. Тогда я была слишком мала, и мне не так уж и много нужно было, чтобы почувствовать себя в безопасности. А сейчас я не понимала ни себя, ни Роберта. Почему он так изменился? Почему не был таким все это время? Ведь все могло бы сложиться иначе.