Сначала ребята шли шагом, потом, когда за бугром засинела речка, помчались во весь дух. Ванята тоже бежал. Спотыкался на кочках, падал и снова мчался вперед.
Он разделся еще на ходу и первым бросился в речку. Вода была теплой и почему-то пахла арбузными корками.
— За мно-ой! — крикнул он.
Вслед за Ванятой бухнули с берега братья Пыховы. Поеживаясь, вошел в речку узкоплечий длиннорукий Сашка. Потом из-за кустов вышла в черных мальчишеских трусах Марфенька. Подбежала к обрыву, оттолкнулась ногой и юркнула в самую глубину.
Вода разошлась быстрыми волнистыми кругами и вновь сомкнулась. Ванята смотрел влево, вправо. Но нет, не было ее, Марфеньки, нигде. Двадцать, тридцать счетов-секунд — и вот забурлила рядом с Ванятой вода, запрыгали пузыри и мокрая Марфенькина голова показалась из речки.
Она торопливо вытерла ладонью лицо и засмеялась.
— Лови-и-и!
Марфенька подняла руки и снова ушла «солдатиком» в глубину. Ванята нырнул, открыл глаза. Что-то быстрое, белое мелькнуло в стороне и пропало. Но он все-таки поймал Марфеньку за голое скользкое плечо, запятнал и, разгребая воду руками, ушел к самому дну.
Мальчишки и девчонки замерли, считали секунды. Где же этот Ванята? Никто и никогда, наверно, не нырял так здорово в Козюркине.
Уже показался в небе молодой месяц, выплывший проводить заходящее солнце.
Ого! Вон, оказывается, сколько купались! А ведь пришли в самую жару. Впрочем, на реке время всегда летит, как самолет. Не успеешь поваляться на песочке, поджарить на солнце бока, поплавать от берега к берегу, — и вечер уже тут как тут. Хочешь или не хочешь, а надо бросать все и убираться восвояси…
Откуда-то из степи пал на реку зыбкий сквозной ветер. Качнулись, зашуршали листьями деревья. Ванята выбрался на берег, выкрутил на себе мокрые холодные трусы. Мелко застучали зубы, кожа на теле съежилась.
— П-пошли! — крикнул Ванята барахтавшимся в воде друзьям. — Н-на работу завтра!
И вот опустел берег. Остались на песке только следы от босых ног да сорванная и забытая кем-то желтая кувшинка.
Ванята бежал домой через огороды, размахивая руками, согреваясь.
В избе горел свет, озабоченно стучала швейная машинка. Мать шила обещанный Ваняте комбинезон.
— Чтой-то долго ты? — мать повернула голову навстречу Ваняте. — Ужинать станешь? Садись. Сейчас я каши тебе…
Поставила перед ним миску с гречневой кашей, подвинула ближе кружку с чаем.
— Что ж это у тебя так нехорошо получилось? — спросила она. — А я и не знала до сих пор…
Ванята опустил ложку, удивленно посмотрел на мать.
— Нюсю агрономшу встретила. Рассказала, как свеклу прорывал. Говорит, простила тебя на первый раз, не хотела перед ребятами позорить. Есть у тебя совесть или нет? У меня ж и без тебя… А еще комбинезон просишь… Эх, ты!
— Так я ж, мама…
— Лучше молчи! Пей вон чай. Только сахара нет. И не проси! В поле наш сахар остался.
Мать посмотрела сверху вниз на сгорбившегося притихшего Ваняту, толкнула пальцем в плечо.
— Возьми уж кусочек…
Ванята склонил голову, отпил несколько маленьких горячих глотков и поставил кружку на стол.
— Я пойду, мам. Спать охота…
Потащился к своей кровати, повесил рубашку на спинку стула и лег. Он уснул в ту же минуту. Все погасло вокруг — и комната, и мать в белой с черными горошинками блузке, и комбинезон с блестящими, как звездочки, пистонами на карманах.
Пусть знают все!
В колхозную контору пришла телеграмма. На сером бланке было напечатано:
«Прошу подготовить съемке правнука Егора Дорохина Сашу Трунова. Приеду вторник. Фотограф Бадаяк».
Старый с желтыми прокуренными усами бухгалтер ничему на свете не удивлялся. Не удивился он и этой странной, не совсем понятной телеграмме. Бухгалтер прочел ее еще раз, почесал кончиком ручки за ухом и написал в уголке крупным разборчивым почерком:
«Тов. Трунов! Прошу обеспечить!»
Телеграмму с резолюцией бухгалтер передал колхозному рассыльному деду Савелию. В ожидании распоряжений Савелий сидел с утра в уголке конторы, втихомолку покуривал и пускал дым в открытую дверцу печки.
Рассыльный неохотно взял телеграмму и вышел с ней на крылечко. Закурил еще раз на воле, поглядел не торопясь вокруг и тут заметил идущего по улице Ваняту.
— Эй, хлопец! — крикнул он. — Сюда иди!
Ванята подошел.
— Пузыревой ты сын, что ли?
— Ага, Пузыревой…
— Ну, молодец, — похвалил Савелий. — Труновы, знаешь, где живут? Ну, вот, сынок, снеси вот это. Отдай там…