— У Виктории есть талант к двум вещам. Дизайн интерьеров и спасение брошенных существ.
Ее муж не восхищался ни одним из талантов.
— У тебя интересная сестра. Думаю, она мне понравится.
Когда-нибудь, пожалуй. А сейчас… скрытый талант Вик заключался в том, что она ранила себя и тех, кто пытался ее полюбить. Он не понимал, как Сара могла остаться такой чистой и непорочной после того, как с ней обошлись. Как она сумела сохранить свою восхищенность и надежду? Ее жених-донжуан умер еще до свадьбы. Ее родители вновь пытались продать ее тому, кто больше заплатит, чтобы удержать власть и положение, которые ускользали из их костлявых пальцев.
— Ну, я закончила, — выдохнула она, сдувая с лица выбившийся локон. — Здесь не было ничего интересного. За исключением… Это все, что я нашла.
Сара подошла к комоду и, потерев нос, достала старую коробку из-под обуви. Внутри были остатки детской коллекции — старая мебель для кукольного домика, гладкая речная галька и фигурки, которые Сара перебирала.
— Это — коллекция фермерских животных. — Она выстроила их на крышке сундука. Они были из твердого камня, с блестящими, как драгоценные камни, глазами.
Затем она снова посмотрела на Лэнса с надеждой. Его сердце забилось от волнения, потому что она знала, что нашла, и он тоже.
— Как ты думаешь, что это? — спросила она.
Он улыбнулся.
— Ты сама знаешь.
— Фаберже?
Он поднял одну из фигурок. До сих пор в хорошем состоянии, учитывая то, что с ними играли дети. Красивые. Коллекционные. Ценные.
— Думаю, ты можешь быть права. Поздравляю, леди Сара. Если семья захочет продать их, ты получишь свои первые проценты.
Она стояла перед ним — ее губы были приоткрыты, восхитительные локоны обрамляли лицо — и смотрела на него так, словно он знал ответ на любой ее вопрос. Это выражение лица Сары заставило его почувствовать себя королем мира. И он жаждал быть для нее ответом на все вопросы. В альтернативной вселенной, где все, что она хотела и в чем нуждалась, мог обеспечить только он.
Она протянула руку и убрала со щеки несколько прядей волос. От ее пальцев на коже остался пыльный след.
— Ты испачкалась, — указал он.
Сара потерла лицо в этом месте, но не задела пятно.
— Позволь мне, — пробормотал он.
Лэнс провел большим пальцем по пятну. Ее кожа была шелковистой и теплой.
— Готово, — сказал он, наслаждаясь прикосновением.
Но Сара поддалась его ласкам, ее глаза медленно закрылись. Лэнс замер, держа ее за щеку. Он опустил голову, когда Сара приподнялась на цыпочки. Всего один поцелуй. Чтобы отпраздновать ее находку.
Он наклонился и задержал дыхание, все его тело напряглось. Ее запах напоминал весну на пыльном чердаке.
— Поздравляю, Сара, — прошептал он ей в губы, когда она потянулась к нему, ее мягкие губы коснулись его губ и открылись для него.
Он обвил ее руками и притянул к себе, уже чувствуя ее горячий язык своим.
Лэнс застонал, когда она зарылась руками в его волосы. Ситуация выходила из-под контроля. Сара крепко прижалась к нему, а он был так чертовски тверд, что едва мог думать, задыхаясь и теребя пальцами пуговицы на ее платье. Лэнс провел ладонями по ее соскам, которые были тугими и торчали под тонкой тканью, и Сара застонала.
Они были захвачены каким-то безумием, и даже конец света не остановил бы Лэнса, подгоняемого отчаянными звуками, которые она издавала.
Он поднял Сару, посадил на накрытый буфет, который, как оказалось, был идеальной высоты. Она обхватила его бедра ногами в ботинках и притянула ближе, откинула голову назад, и Лэнс поцеловал ее в шею.
— Тебе это понравится.
Его губы заскользили по ее шее, остановившись за ухом, и Сара вздрогнула, когда он поцеловал ее туда.
— Да-а… — протянула она с наслаждением, и это еще больше подстегнуло Лэнса.
Его свободная рука устремилась вверх под юбку, дразня шелковистую кожу ее бедер, скользя пальцами между ними, пока не добралась до нижнего белья. Он начал ласкать ее через влажную ткань, распаляя ее жар.
— Люди внизу могут нас услышать, но тебе все равно, не так ли? Я знал, что ты будешь такой отзывчивой.
Он продолжал ласкать ее, заводя все сильнее и сильнее. Захваченная удовольствием, Сара двигала бедрами в такт его пальцам.
Лэнс прижался к ней, и она застонала, ее глаза были стеклянными и расфокусированными. Щеки приняли нежно-розовый оттенок, такой же румянец заливал ее грудь и поднимался по шее.