Я разговор очень ловко в сторону отвел, с гордостью говорю тебе, ведь знаешь, мне не тягаться с умными людьми, хитрости никакой. Жасмин помог, я на него беседу столкнул, что вот, кормить буду, не пугайтесь... Она спрашивает, где живете. Я объяснил, что для пса высоко, как мучились-тащили рассказал, что ему лучше на прохладном воздухе, особая шкура, и свободу любит, не комнатный пес.
Она с пониманием отнеслась. Потом смотрит на меня, улыбается, и говорит:
- А я не против, если ты из квартиры будешь кормить... Только имей в виду, встаю поздно. Зато ложусь еще поздней, до двух стучи смело, я здесь одна, чайку попьем, поговорим...
Малов, она мне "ты" и "ты"... так сразу - я растерялся, стараюсь никак не называть. Потом к Жасмину вышли, а он, оказывается, ее видеть не желает рычит негромко, но грозным басом. Она спокойно отнеслась, разумно отступила, никаких обид, "понимаю, охраняет..." Я покормил его, извини, говорю, друг, завтра подробней пообщаемся, а сегодня, сам видишь, дела.
Вернулся, перешли на кухню, чайник засвистел... Разговоры вели до глубокой ночи, вернее, она говорит, а я слушаю. Все новое для меня... Наконец, ушел, чаем нагрузился, столичными пряниками и разговорами о настоящей художественной жизни.
Не очарован, не смейся, ничего такого, я же говорю, не в ту степь... просто интересно стало, никто со мной, кроме тебя, о таких вещах не говорил, ты знаешь.
А история у нее такая - хочет уехать за границу, а все не выпускают, придираются. Квартиру в столице заранее продала, в надежде на скорое решение, а тут снова заминка, ждите, говорят, а где жить?.. И друзья нашли ей это место, временное, тихое, здесь пусть подождет.
x x x
Про Наталью много говорил, теперь новое известие. Болеет она, я ей продукты приношу, о будущем неудобно заикаться, понимаешь... Что будущего нет и быть не может, дети, дом... ты знаешь, невозможное дело, хотя мне жаль ее отчаянно, как тут быть?.. Болеет, просит - приходи, и я иду, что делать... Каждый раз оказывается, не очень больна. Я ей - "ты же больна...", а она отвечает - "не для этого..." Потом провожает, говорит, "приходи, я больна", и я снова прихожу, и так продолжается, и продолжается... Часто плачет - "Саша, ты меня в беде хочешь бросить, нехорошо..." Я в беде никого не бросал, ты знаешь. Прошлым летом то же самое было, ты еще смеялся "Натаха твоя раскусила дурака". Как только исчезаю, заболевает. Как мне понять, взаправду больна или шутит?.. Приезжай, дашь мне совет, я совсем с женщинами теряюсь. Теперь вот новая история, не знаю даже, как писать...
Как-то мы с тобой обсуждали, помнишь, что кому нравится? Ты говоришь, люблю современную красоту, стройность, спортивную фигуру, метео по телеку, Таню Масликову, например... А я тебе - мне все большое нравится, если культурно сказать, таз, а ты смеялся еще, помнишь? Что поделаешь, правда, я все большое люблю - женщин, деревья высокие, траву дремучую, и собак больших - как наш Жасмин.
- Как же получается, - ты спросил, - все цветки рисуешь, а разве они большие?
Малов, я долго думал, потом говорю:
- А разве маленькие, ты же видишь, весь лист занимают. Все, что я люблю, должно большим быть... или становится большим, когда рисую.
И ноги я толстые люблю.
А от всего маленького у меня один ужас - как выживают?..
На днях вижу - собака крошка, пучеглазка, ноги заплетаются. Визжит, плачет, хозяина потеряла. Ужас для меня, обегал весь город, нашел хозяина. Вспомнил вечером - заплакал, как такая живет...
x x x
Хожу, хожу, две недели хожу, не знаю, как тебе сказать... Нет, нет, никто не умер, просто непонятная история.
Наутро после знакомства пошел кормить Жасмина, вломиться неудобно, ведь сказала, спит, и я с балкона зашел, лазутчиком, прутья вытащил, просунулся, он слегка удивился, но тут же отвлекся на еду, а я локти положил на пол и шепотом разговариваю с ним. Он поел, миску отодвинул, слушает, потом глаза закрыл - спать хочу, и я спокойно ушел, доволен - как обычно все получилось. Только вот не ходит, и не пытается, но, может, такая вся жизнь у него дальше, так что поделаешь, надо жить. И все-таки, больно за него и страшно собаке, и всю жизнь лежать?..
А вечером постучал в дверь два разика, открывает. С длинной папироской, тот же свитерок, вокруг пояса шерстяная кофта, хотя в квартире жарко, Афанасий постарался, батареи так и шпарят.
Ходит, посматривает на акварели, вдоль стены расставлены.
- Нравится?..
- Очень!
- А что нравится, что?..
Надо же, попался, не могу сказать, хоть убей! Все очень настоящее, как в жизни, это ведь большое мастерство, Малов!.. Я с натуры не умею, вкривь да вкось, начинаю голову - голова больше листа, начинаю руку - вылезает на свободу... и даже глаз!.. И с него начинал, и он огромный вырастает, больше ничего на лист не помещается!..
Ты смеешься, не раз мне говорил:
- Зачем тебе натура, не надо, придумай себе натуру и рисуй! Вот у тебя цветок, он кто, роза или гвоздика?.. Просто цветок, и в то же время - лицо, человек, зверь, кто угодно. Не сомневайся, Саша, рисуй, рисуй!
Я тебе верю, но больше никто мне так не говорит, а только - "где вы видели такие цветы?" Поэтому я молчу, стараюсь показывать пореже, могут сказать - "шизик", а это опасно. Ты смеешься, сейчас другое время, ерунда, а я думаю - людей сердить всегда опасно. Но ничего не поделаешь, рисую как получается.
Я раньше не думал, что живопись опасное дело, Малов.
x x x
И так я ходил неделю к ней, вернее восемь дней, все было хорошо и прилично, как ты говоришь. А на девятый вечер случилось непонятное, каким-то образом я у нее в постели оказался. Жасмина, конечно, покормил сначала, потом посидели немного на кухне, и она говорит:
- Ну, идем...
Куда, зачем... Не беспокойся, никаких деталей, все быстро, по-деловому получилось, я так и не понял ничего. Ничего интересного, Малов, все холодно, сухо, тело тонкое, жесткое какое-то... Недоумения больше, чем страсти получилось.
Нет, конечно, были моменты, например, я удивился, она говорит - "круче, Саша, круче..." или еще - "теперь ругай меня, ругай..." Я задумался немного, что сказать, и зачем ругать ее... Ну, говорю, "дура", а она - "мало, мало..." Я тогда говорю - "дрянь", она слегка повыла, потом оглянулась...
Прости, Малов, я понимаю, неприлично, все-таки интим, но иначе картинка не сложится. Оглянулась и говорит:
-Бей меня, бей, я дрянь!..
Ну, не знаю, Малов... Я шлепнул ее по заднице... снова прости, не буду, а она - "еще, еще!..."
В общем, я немного растерялся, кое-как закончил дело, лег рядом и задумался, что дальше будет... А дальше ничего, рассказала про акварели, тонкое дело, она мне не советует, "требует мастерства", говорит. А мне гуаши на сто лет хватит, зачем акварель... и что делать с новым интимом, никак не пойму...
x x x
И так неделю, вернее шесть дней ходил, а потом, вечером, сидели, Жасмина, конечно, покормил, пообщались с ним... и она мне говорит:
- Саша, мне в этой квартире низко, страшно - земля рядом, деревья шумят, коты шастают туда-сюда, на лестнице дверями хлопают, топают, ругаются... Я плохо сплю. У меня просьба к тебе - давай, я поживу у тебя на девятом. Месяц всего, ну, в крайнем случае, два, и уеду, помоги...
Я ни минуты... Малов, просят, дело маленькое, поживу с женщиной немного, очень ей надо, как-нибудь уживусь, потерплю... Потом остановился, как же Наталья, она с ума сойдет, повесится, умрет от горя... Ну, объясню, просто дружеская помощь. И Жасмину проще, жизнь по-старому пойдет, для собаки это важно, она не человек, который ко всему готов.
- Ладно, - говорю, - конечно, переезжай.
А она посмотрела на меня и говорит с улыбкой:
-Ты меня не понял, Саша. Я ни с кем в одной комнате жить не могу, мне отдельная требуется, работать надо. И сплю я плохо, ворочаюсь, мне одной лучше в постели оставаться.
Я растерялся, и спрашиваю:
-А как же я, у меня ведь однокомнатная...
- Ты у Малова можешь пожить... или здесь, внизу... А наверх будешь в гости приходить... - и смеется.