Мой отец постоянно был на работе, мной он интересовался лишь тогда, когда нужно было показать меня кому-то или принять какое-то решение, касающееся меня. Он делал все для того, чтобы мать и я могли вести достойную жизнь. Но он никогда не занимался мной лично. Я должна была вести себя по отношению к нему уважительно и быть послушной. Невозможно было даже представить себе, чтобы он играл со мной в лошадки или какие-нибудь другие игры.
Моя же мать, в отличие от меня, была совершенно подавлена. Сразу же после похорон она слегла в постель и почти целый месяц не выходила из своей затемненной спальни.
Это очень беспокоило меня, потому что, пусть даже ее любовь была похожа на отшлифованный до блеска драгоценный камень, все же она всегда была рядом со мной. Я не хотела терять мать, потому что не знала, что без нее дальше будет с Тхань. Конечно, я могла бы попасть к своей бабушке, к этой жестокой старухе, но тогда Тхань точно очутилась бы на улице.
Я хотела зайти к матери, чтобы утешить ее, однако нянька удержала меня от этого. «Мать в трауре и не может выносить твоего вида», — объяснила она мне. Так что я вместе с Тхань сидела, свернувшись в клубочек, и через некоторое время мне даже понравилось, что никто не беспокоится обо мне, потому что так я могла слушать истории своей подруги и мы могли вместе гадать, как это — быть мертвым.
Со смертью моего отца для нас все изменилось. Я думала, что мы находимся в безопасности, однако дом больше не принадлежал нам. Собственно говоря, он никогда не был нашим. Нам разрешалось жить в нем лишь до тех пор, пока отец состоял на службе у императора и правительства. Но теперь он был мертв и его место должен был занять другой человек.
Когда мать сказала мне об этом, я по-настоящему осознала, какие последствия имеет смерть моего отца.
Нам не оставалось ничего иного, кроме как выселиться из прекрасного дома и отправиться к моей бабушке по материнской линии.
— А что будет с Тхань? — спросила я у мамы. — Мы же не можем выгнать ее на улицу.
— Ли может забрать ее к себе, — с отсутствующим видом ответила мать.
За несколько недель из сияющей красавицы она превратилась в некое подобие привидения, которое тихо кралось по коридорам. Она растерянным взглядом смотрела на жизнь, которую когда-то здесь вела.
— Она не хочет к Ли. Кроме того, их семья такая большая, что им не нужен лишний едок. Но нам, наверное, понадобится кто-то, кто будет нам помогать.
— Пусть это решает бабушка, — только и сказала мать, и в тот момент я ужасно разозлилась на нее.
Пока был жив мой отец, она предоставляла ему право принимать важные решения. А теперь она предоставит это право собственной матери.
Раньше я восхищалась своей матерью за ее элегантность, но теперь не хотела быть такой, как она, из-за ее нерешительности.
В один из серых дней после обеда мы покинули наш дом. Слугам разрешили там остаться. Они будут служить новому хозяину, если он этого захочет.
Как бы там ни было, но нас избавили от встречи с этой новой семьей.
То, что осталось после продажи личных вещей, мы в сумках потащили через весь город к моей, еще незнакомой мне, бабушке. Колониальное правительство предоставило нам повозку, но, поскольку моя мать отдавала себе отчет в том, что ее жизнь с красивыми платьями, светскими салонами и приемами закончилась, она отказалась от нее.
Наше новое жилище находилось в северном районе города, рядом с рисовыми полями, в такой местности, куда раньше я и ногой не ступила бы. Бабушку свою я знала только по фотографии. Пока мы жили в красивом доме, мы никогда не бывали у нее в гостях. Моя мать делала все возможное, чтобы скрыть свое простое происхождение, но теперь ей не оставалось ничего иного, кроме как пойти к ней.
Моя bà была худощавой женщиной с резкими чертами лица. Ее руки были костлявыми и узловатыми от тяжелой работы. Ее муж утонул во время наводнения, и с тех пор она едва сводила концы с концами, зарабатывая себе на жизнь шитьем. У нее было очень много небольших заказов. В этой местности никто не мог позволить себе заказать красивое вечернее платье. Но многие просили бабушку перешить старые предметы одежды или сшить новые, поэтому у нее было достаточно средств даже для того, чтобы принять нас к себе.
Она бросила на мою мать ледяной взгляд, когда та ей поклонилась.
— Я думаю, что ты и не вспомнила бы обо мне, если бы твой муж не умер, — начала bà хриплым строгим голосом. — Но так уж получается, что все происходит, как хотят боги. В конце концов любое высокомерие когда-нибудь бывает наказано.