Адитья сошел на землю. Под его босыми ногами бесшумно хрустели зеленые листья. Пели птицы. Он протянул руку Рао, и тот взял ее. Когда Рао встал, он оказался в яростном объятии, щека Адитьи была прижата к его щеке.
"Рао", - сказал Адитья, отстраняясь, с яркими глазами. "Ах, я скучал по тебе. Почему ты так долго не приходил?"
"Малини", - сумел сказать Рао.
"Она с тобой?" спросил Адитья. В его глазах была такая надежда.
Рао покачал головой, и надежда померкла.
"Тогда пойдем", - сказал Адитья. "И мы поговорим о том, что прошло".
Они расположились в комнате, которая могла быть только комнатой Адитьи. Она была аккуратной и простой, совсем как комната священника, с чарпой для сна и ящиком с книгами, тщательно закрытым, чтобы не пропускать тепло и сырость. Свечей не было. Единственный свет ночью проникал через огромное окно, выходившее в утопающий в зелени и цветах лака сад. С ветки на ветку порхали золотые певчие птицы, издавая яркие трели.
"Я рад, что вы пытались спасти ее", - сказал Адитья, как только Рао споткнулся, объясняя, что произошло. "И я сожалею о твоей потере".
Рао сглотнул. Если он заговорит слишком быстро, то, как он боялся, начнет рыдать. Горе лежало на нем как тяжелая рука. Но он не мог позволить ему взять себя в руки.
"Да", - сказал Рао. "Прем. Он был". Его ленивая ухмылка. Его вечно дымящаяся трубка. Эти проницательные глаза и просто его доброта, всегда складывающаяся в форму шутки, смеха, выпивки. Что Рао должен был делать без него? Он закрыл глаза. Один удар сердца - вот и все, что ему понадобилось, чтобы продохнуть от нахлынувшей на него печали. "Когда-то он был и твоим другом, Адитья".
Адитья кивнул. "Один из его двоюродных братьев здесь - лорд Нараян. Ему нужно будет все рассказать".
"Это будет сделано". Он изучал своего друга, беспокойство на мгновение отодвинуло печаль. "Ты в порядке? Ты не похож на себя".
"Мне жаль", - сказал Адитья. По крайней мере, в его голосе прозвучала настоящая печаль. Теперь, когда они были одни, не перед Сакетанами и Дварали, Сругани и владыками Париджата, его плечи склонились. Спокойствие его лица поблекло. "Боюсь, я уже не тот друг, которого ты когда-то знал. И не тот потенциальный император, который нужен этим людям. Я сказал им... ах". Он прикоснулся кончиками пальцев ко лбу, словно пытаясь сгладить невидимую боль. "Я сказал им, что жду знака от моего бога. Отпускающего меня на войну".
"И они остались?"
Улыбка Адитьи была натянутой. "Ни один верующий человек, чему бы он ни поклонялся, не станет добровольно извращать волю бога".
Рао подумал о Преме, гниющем, цветущем, обвиняя Чандру в извращении веры матерей пламени в болезни, которая обрушилась на него и его народ.
"И ты будешь ждать, пока наш бог заговорит, Адитья? Потому что эти люди не останутся навсегда, и Чандра должен быть смещен".
"Если они хотят сместить Чандру, они будут ждать".
Он был прав. Париджатдвипа родилась благодаря жертве матерей пламени и расцвела под объединяющим правлением их потомков. Эпоха Цветов была настолько сильной культурной памятью для всех них - верой, выходящей за рамки богов или духов, - что замена имперской родословной, которая держала их вместе, как нить сквозь истертую ткань, казалась им проклятием.
Если они хотели убрать Чандру, им нужен был Адитья. Больше никого не было.
"Должен ли он действительно быть свергнут?" неожиданно сказал Адитья, словно прочитав мысли Рао.
"Да", - так же быстро ответил Рао. "Мой отец присоединился к этому делу. Моя сестра умерла за него. Твоя родная сестра тоже заключена в тюрьму или мертва ради того, чтобы сместить его с трона. А Прем..." Рао остановился. "Да. Чандра должен быть смещен. Ты знаешь это, каким бы священником ты сейчас ни был".
У всех императорских братьев и сестер одинаковые глаза, подумал Рао, когда Адитья посмотрел на него - глубокие и темные, с взглядом, который мог прижать тело и удержать его, одной лишь силой харизмы.
"Ты скажешь мне свое имя, Рао? Свое истинное имя?"
"Как жрец безымянного, ты должен знать лучше, чем спрашивать меня об этом".
"Я спрашиваю тебя не как жрец", - тихо сказал Адитья. "Я спрашиваю тебя как твой друг".
"Нет", - сказал Рао. "Ты спрашиваешь меня как принц, названный императором. Ты спрашиваешь меня, потому что ты получил откровение, когда вошел в сад безымянного все эти годы назад вместе со мной. Я полагаю, что с тех пор у тебя было много других откровений, как у священника. Но все равно, картина неполная, не так ли? Будущее - это тень, отбрасываемая великим зверем, или свет, проникающий сквозь изменчивую воду. Нужно лишь немного больше. Подсказка, слово, и ты будешь уверен, что то, о чем ты думаешь, - правда". Рао сглотнул и посмотрел вдаль, на сады. Он увидел синих птиц. Золото. "Вся судьба не для таких смертных, как мы. Поэтому нет, я не скажу тебе своего имени. Это не для тебя".
"Можно подумать, что это ты жрец, а не я", - мягко сказал Адитья.
"Я был верующим безымянного гораздо дольше, чем ты, Адитья".
Адитья никогда не был быстр на гнев, и это не изменилось. Он молча склонил голову. Единственным признаком того, что он был чем-то встревожен или уязвлен, была легкая тонкость его рта.
"Пойдем", - сказал он. "Я хочу показать тебе видение. То, что безымянный бог открыл мне".
Адитья повел его в тихий уголок сада, окруженный защитной стеной из веретенообразных лакированных деревьев, усыпанных тяжелыми красными листьями. В центре сада на постаменте стоял бассейн с водой.
"Мы питаем его водой из резервуара, который находится под садами". Он указал жестом на каналы на земле. Подошел к цоколю. "Ты помнишь, - продолжал Адитья, - ту ночь, когда ты привел меня в сады Париджата?"
Конечно, Рао помнил. "Мы были пьяны", - сказал он. "Если бы мы были трезвы, я бы никогда не взял тебя с собой".
Но они выпили, и Адитья снова спросил о его имени, как он всегда делал: настойчиво, непреклонно, но очаровательно, с ухмылкой на устах.
"Пророчество просто так не рассказывают", - сказал Рао с собственной ухмылкой. "Неважно, что это такое. Знаешь, у моей двоюродной бабушки было пророчество на три страницы? И все о том, как через пятнадцать лет в восточном Алоре будут орошаться поля".
"Правда?"
Рао кивнул. "Ну, по крайней мере, она сделала фермеров очень счастливыми. Повысила урожайность".
"И как изменится твое имя, Рао?"
Рао покачал головой, чувствуя тошноту в желудке, вызванную не только напитком.
"Если тебя так интересует вера безымянных, - ответил Рао, не зная, к чему приведут его слова, - тогда вставай, оставь свое вино, и я покажу тебе будущее".
Смеясь и спотыкаясь, они вошли в сад безымянных и оказались у постамента, точно такого же, как тот, что стоял перед ними сейчас.