Они начали свой путь. Больше нельзя было медлить. Они должны были встретить самые сильные силы, ожидающие их на дороге в Дварали, и молиться, чтобы люди Чандры еще не наткнулись на них. Они должны были следовать вдоль побережья, насколько это было возможно. Земли там находились за границами Париджатдвипы и, соответственно, были в большей безопасности от шпионов и солдат Чандры. Халил рассказывал обо всем этом, пока Рао стоял, застыв и убитый горем, рядом с Малини, пока Лата держала ее за руку, пока Адитья стоял во главе всех, тихий, как призрак.
"Это будет долгое путешествие", - хрипло сказал владыка Дварали. "Но мы подготовим для тебя колесницу, принцесса. Что-нибудь подходящее".
"Женщины Дварали ездят верхом, не так ли?"
"Мы все ездим верхом", - сказал он ей. "Мужчина, женщина или любая душа между ними".
"Жаль, что у меня нет их умения", - сказала она. "Этим умением обладают ваши женщины из Дварали".
"Мастерству учатся, принцесса", - сказал он. "Я думаю, ты приобретешь их достаточно быстро".
Он говорил с уважением, граничащим с благоговением. Малини просто кивнула, устремив взгляд вдаль, и продолжила идти.
Они путешествовали уже несколько дней. Несколько дней. Когда Рао повернул, они были уже совсем рядом, на грунтовой дороге, окруженной пылью, бронзово отсвечивающей в лучах заходящего солнца.
Лата крепко сжала его руку. "Принц", - сказала Лата, голос твердый. "Время пришло?"
Выражение лица Рао - она никогда не видела подобного. Он выглядел решительным и испуганным одновременно, смотрел на нее, сквозь нее, его глаза пылали.
"Пора", - сказал он.
Лата выдохнула. Ее хватка на руке Малини ослабла. Она отступила назад, оставив Малини одну.
Рао сделал шаг ближе к Малини
"Рао", - сказала она, внезапно испугавшись. "Что это?"
"Ты можешь насмехаться над нашими судьбами, - сказал Рао, - но ты понимаешь. Мы бы убежали от них, если бы могли. Знать свое величайшее предназначение в жизни или свой неизбежный конец - это ужасное бремя".
"Я не завидовал своей сестре, когда она носила это имя, - продолжал Рао. "Только когда я узнал его. Но даже тогда я верил, что моя судьба будет легче переноситься. Теперь я в этом не уверен".
Рао опустился перед ней на колени. Он не преклонил колени, как мужчина, побежденный горем, или как мужчины в сказках преклоняют колени перед любимыми женщинами. Он даже не стоял на коленях, как в тот момент, когда его сестра сгорела на костре, с пустым лицом и сжатыми в кулаки руками, слишком опустошенный, чтобы двигаться или дышать.
Он встал на колени и опустил голову. Коснулся кончиками пальцев земли перед ее ногами.
Он преклонил колени, как человек преклоняет колени перед королем. Императором.
"Пришло время, - сказал он ясным голосом, обращаясь к Малини и всем собравшимся высокородным Париджатдвипы, - назвать вам свое имя".
БХУМИКА
Они не называли это коронацией, но это было именно так.
В махале был тронный зал для регента, наполовину сожженный и разграбленный. Скоро им придется им воспользоваться. Но они были ахираньи. Поэтому они пошли сначала к тривени. К его цоколю. Их там было только двое, трижды рожденных на Хиране. Но за ними стояли новые, некогда рожденные, которые были мятежниками и принадлежали Ашоку. За их спинами возвышались слуги махала. Это был знаменательный день, и все хотели присутствовать на нем.
Некоторые из слуг просили пройти по их следам. Они хотели войти в воду, видя, как изменились оставшиеся в живых мятежники, Бхумика и Прия. Но Бхумика отказалась.
"Еще нет", - сказала она. "Воды требуют цену. Пусть те из нас, кто должен уйти, сначала переживут ее и познают ее силу. А потом мы посмотрим".
Они ждали одну ночь. Ждали, и никто не заболел и не умер. Может быть, лихорадка придет за ними и убьет их. Но Бхумика надеялась.
Она прижимала Падме к груди, привязав ее к себе полотняной перевязью. Один из мужчин пытался спорить с ней, говоря, что Хирана - не место для ребенка. Но Бхумика подняла бровь и сказала: "Есть ли в Ахиране место безопаснее, чем рядом с триждырожденным?". И он замолчал.
Лицо Прии было осунувшимся, глаза красными. Она не упоминала об Ашоке с момента его гибели в водах, но Бхумика знала, что постоянно думает о нем.
"Пойдем, - сказала Бхумика. Протянула руку. "Мы пойдем вместе".
Прия взяла ее.
Когда-то, давным-давно, новый старейшина проходил инициацию в изысканных одеждах - шелковые халаты, распущенные волосы, благоухающие маслом, драгоценные камни и золото на горле и запястьях. Пели гимны и делали подношения якше. Паломникам, поднявшимся в Хирану, дарили цветы, фрукты и флаконы с водой бессмертия, перевязанные серебряными лентами.
Это восхождение совершалось с ветхим благоговением.
Они пересекали тривени.
Бхумика с должной тяжестью поднялась в зенит плинта. Прия поднялась вместе с ней. Они стояли вдвоем под отверстием, пропускающим небо, и смотрели друг на друга.
Критика пересекла комнату. Склонила голову.
"Старейшины", - сказала она. "Пришло время".
В ее руках на полотне лежала маска в виде короны.
Прия потянулась вниз. Прикоснулась к ней голыми пальцами.
"Она не жжется", - пробормотала она.
Хорошо, - с некоторым облегчением подумала Бхумика, когда Прия подняла маску и взяла ее в руки. Она встретила взгляд Бхумики.
Они говорили об этом перед подъемом. Говорили о том, что старейшин всегда возглавлял один из них - самый сильный, самый мудрый, самый старший. Теперь их было только двое. Только двое.
Но Бхумика не хотела снова недооценивать себя.
Она кивнула Прие. Осторожно опустила перевязь, чтобы закрыть лицо Падме, и Прия кивнула в ответ, слегка скривив губы в печали.
"Ты всегда должна была править", - сказала Прия. И она надела маску на лицо Бхумики.
Это должно было обжечь ее. Должно было содрать с нее кожу. Но она была триждырожденной, благословленной силой вод, и она чувствовала, как сила наполняет ее, словно сияющий свет - яркий, мощный и прекрасный.
Они взялись за руки друг с другом. И в этот миг они были одновременно в сангаме и на тривени. Бхумика чувствовала, как внутри нее сияет вся Ахиранья, каждая река и бассейн с водой, каждый корень каждого дерева. Она видела Прию в сангаме, теперь уже не тень, а кору, листья и извивающиеся цветы, темные, как ночь.
"Готова?" спросила Бхумика. Ее голос был хриплым.
"Да." Голос Прии был полон решимости и удивления. "Я готова".
Они вдохнули. Выдохнули.