"Ты прав, ты прав, какой мне интерес в политике?" громко заявил Прем. "Это мой дядя всегда заботился о политике, и он был снят с должности казначея императором всего месяц назад, не так ли? Или это было три месяца? Цифры - не моя сильная сторона, как и его, но я точно помню, что когда он пожаловался, его казнили. Просто так, предали смерти", - сказал он ярко. "Настоящий скандал".
"Принц Прем", - пробормотал Викрам, но этого человека было не остановить.
"Я не могу точно вспомнить, кто занял его место - ах". Щелчок пальцами. "Один из ваших кузенов, я думаю. Поздравляю."
Викрам опустил свой бокал. "Лорд Прем", - сказал он. "Вы пьяны, я думаю".
Челюсть Сантоша дрожала от ярости.
"Ты пьяный сопляк", - сказал он таким тоном, что можно было предположить, что он использовал бы гораздо худшие слова или, возможно, свой клинок, если бы не различие в их статусе. "Когда император Чандра закончит чистку императорского двора и этой забытой дыры страны, я обязательно направлю его в Сакету. Тебе нужно напомнить о твоем месте".
Прем вскочил на ноги. Викрам поднялся более степенно.
"Позвольте проводить вас на воздух, принц Прем". Не дожидаясь ответа, Викрам взял мужчину за плечи и вывел его из комнаты.
Прем, казалось, неустойчиво стоял на ногах. Один из слуг Викрама, стоявший в коридоре, бросил на него вопросительный взгляд, без слов спрашивая, не хочет ли Викрам, чтобы принца взяли с его рук и осторожно проводили в комнату для восстановления сил. Викрам ничего не ответил. Как бы ни изменились обстоятельства, Прем был достаточно важен, чтобы уделять ему все свое внимание. Меньше всего ему хотелось получить гневное письмо от писцов верховного принца, вдобавок ко всему прочему.
"Прости, прости", - сказал Прем.
"Нет нужды, мой господин".
"Как долго он пробудет здесь?"
"Столько, сколько пожелает император Чандра", - сказал Викрам. "А ты?"
"Столько, сколько позволит моя монета", - ответил Прем со смехом. "Я надеялся, что мы сможем поговорить наедине. Когда я приезжал в последний раз, мы сыграли отличную партию в пачизу. Я бы хотел сделать это снова".
"Всегда пожалуйста", - заверил его Викрам, с притворной веселостью хлопая его по спине. Тебе следует быть осторожным, подумал он. Принц был молод. Совет пожилого человека не мог ему повредить. Все было не так, как раньше. Человек, не понимающий этого, долго не проживет.
"Вы знаете, что его грубость по отношению ко мне и к вам не закончится, генерал Викрам", - сказал Прем, свободно положив руку на плечо Викрама. Как будто они были друзьями. "Мы обязательно должны встретиться снова, ты и я, даже если не для игр или вина. Может, ты и Париджати, но не из тех, кто, как мне кажется, хорошо себя чувствует в новом веке".
Опасный разговор, граничащий с предательством. Викрам ничего не сказал.
Прем наклонился к нему, голос понизился, взгляд стал пристальным. Возможно, он был не так пьян, как полагал Викрам.
"Я говорю, генерал Викрам, что император Чандра меняет Париджатдвипу". Его дыхание было сладким от аниса. "Он думает, что раз матери выковали его линию, а города-государства помнят свой долг, то мы будем целовать руку любому инбредному париджату, которому он благоволит. Но мы, сакцы, не забываем, что он не единственный отпрыск матерей, имеющий право на этот трон. И я не думаю, что вы тоже забыли, генерал Викрам. Есть и другой путь".
Принц не был первым, кто подумал или сказал это. И Викрам был почти склонен согласиться. Почти. Он знал, что Прему есть что предложить - какую-то сделку, которую можно заключить, какую-то информацию, которой можно обменяться.
Но Викрам добился своего положения не за счет ненужного риска.
Его последняя встреча с только что вступившим на престол императором Чандрой, сразу после смерти императора Сикандера, запечатлелась в его мозгу. Тогда новый император еще не начал смещать с постов советников, не принадлежащих к париджати, не приказал казнить старых, почитаемых военных министров Дварали или сакетанских казначеев, не сжег знатную даму сруганского происхождения и принцессу Алора. Он сжег знаменитую куртизанку и всех ее сопровождающих женщин, но народная молва утверждает, что она была фавориткой императора Сикандера, а Чандра был известен своим ярым отвращением к нечистоплотности женщин. Некоторым из знати это показалось жестоким, но они отнеслись к этому как к крови и беспорядкам, которых следовало ожидать, когда к власти приходил новый император.
Они еще не начали понимать ужасную глубину или преданность веры Чандры.
Чандра был приветлив, доброжелателен. Он улыбнулся Викраму, тонкогубый, с изяществом приняв его поклон. Предложил ему шербет "Париджати" из сахарного тростника и измельченных цветов, который Викраму подала прекрасная служанка. Чандра обменялся любезностями. Легкая беседа.
Затем он сказал: "Расскажите мне, как вы это сделали, генерал Викрам. Расскажи мне, как сгорел совет храма. Расскажи мне, как они убили детей.
Викрам никогда не забудет выражение лица императора.
Несмотря на годы службы, он верил, что люди не бывают врожденно жестокими. Всех, к кому Викрам когда-либо прикладывал руку, даже детей из храма, он убивал по необходимости. Но Чандра... Чандра выслушивал все мучительные подробности с огоньком в глазах и улыбкой на устах. И все, что он делал после той первой встречи, было подтверждением той первой улыбки, того первого оскала зубов, от которого по позвоночнику Викрама пробежал тревожный холодок.
У меня есть применение такому человеку, как ты, сказал он.
Эти слова. Наслаждение в них.
Викрам понял, что такому человеку нельзя перечить.
Прем, должно быть, увидел, что выражение его лица внезапно стало замкнутым, потому что улыбка померкла на его лице.
"Генерал Викрам, - сказал он. "Возможно, я перегнул палку".
"Да", - сказал Викрам. "Боюсь, что да".
Когда по коридору пронесся охранник, это было почти облегчением. Молодой, зеленый, за ним следовал командир личной охраны Викрама.
"Принцесса", - сказал командир Дживан. "Прозвучал сигнал конхи".
"Мне было очень приятно, принц Прем", - сказал Викрам. "Возможно, мы скоро встретимся снова".
Прем вежливо согласился. Но они оба знали, что Викрам отверг все его предложения.
Викрам больше не встретится с сакетанским принцем.
Викрам поднимался на Хирану медленно, с трудом. Он был слишком стар для таких нагрузок, и, что самое неприятное, дождь никак не хотел стихать. Слуга, сидевший у него за спиной, держал над головой зонтик, который не справлялся с ливнем. Каждый раз, когда поверхность Хираны понижалась, мужчина вздрагивал, а зонт подрагивал и кренился в его руках.