"Пожалуйста", - сказала она, ее голос звучал низко, чтобы перекрыть шум.
Но внимание аптекаря было приковано к задней части толпы. Прие не нужно было поворачивать голову, чтобы понять, что он заметил бело-золотые мундиры людей регента, которые наконец-то прибыли, чтобы закрыть базар.
"Я закрыт", - крикнул он. "Больше никому из вас ничего не нужно. Проваливайте!" Он хлопнул в ладоши и, покачав головой, вытряхнул последние товары.
Толпа начала медленно расходиться. Несколько человек остались, продолжая умолять аптекаря о помощи, но Прия не присоединилась к ним. Она знала, что здесь она ничего не получит.
Она повернулась и пошла обратно через толпу, остановившись только для того, чтобы купить небольшой пакет качори у продавца с усталыми глазами. Ее промокший подъюбник сильно прилип к ногам. Она вырвала ткань, стянула ее с бедер и зашагала в противоположном от солдат направлении.
На самом дальнем краю рынка, там, где последние лавки и хорошо утоптанная земля упирались в главную дорогу, ведущую к открытым фермерским полям и разбросанным за ними деревням, находилась свалка. Местные жители построили вокруг нее кирпичную стену, но это никак не сдерживало зловоние. Продавцы еды выбрасывали сюда несвежее масло и разлагающиеся продукты, а иногда выбрасывали и приготовленную еду, которую нельзя было продать.
Когда Прия была намного моложе, она хорошо знала это место. Она точно знала, что тошнота и эйфория от того, что находка чего-то почти гнилого, но съедобного, может разогнать чувство голода по всему телу. Даже сейчас ее желудок странно сокращался при виде этой кучи, а вокруг поднималась знакомая густая вонь.
Сегодня здесь было шесть фигур, прижавшихся к стенам в скудном полумраке. Пять молодых парней и девушка лет на пятнадцать старше остальных.
Знаниями делились дети, которые жили одни в городе, те, кто кочевал с рынка на рынок, спал на верандах более простых домов. Они шептали друг другу о лучших местах для прошения милостыни или сбора объедков. Они передавали друг другу, кто из лавочников даст им еду из жалости, а кто скорее побьет палкой, чем предложит хоть унцию милосердия.
Они рассказывали друг другу и о Прие.
Если вы пойдете на Старый базар в первое утро после дня отдыха, к вам придет служанка и даст вам священное дерево, если оно вам нужно. Она не попросит у вас ни монет, ни милости. Она просто поможет. Нет, она действительно поможет. Она вообще ни о чем не попросит.
Девушка подняла глаза на Прию. На ее левом веке были заметны слабые зеленые пятна, как водоросли на тихой воде. Вокруг горла она носила нитку, на которую была нанизана одна деревянная бусина.
"Солдаты ушли", - сказала девушка в знак приветствия. Несколько мальчиков беспокойно зашевелились, оглядываясь через ее плечо на суматоху рынка. Некоторые надели платки, чтобы скрыть гниль на шее и руках - зеленые прожилки, прорастание новых корней под кожей.
"Они есть. По всему городу", - согласилась Прия.
"Купцу опять отрубили голову?"
Прия покачала головой. "Я знаю столько же, сколько и ты".
Девушка смотрела с лица Прии вниз, на грязное сари Прии, на ее руки, в которых не было ничего, кроме мешочка с качори. В ее взгляде был вопрос.
"Сегодня я не смогла достать ни одной бусинки", - подтвердила Прия. Она увидела, что выражение лица девушки стало смятым, хотя она мужественно пыталась его сдержать. Сочувствие ей не помогло бы, поэтому Прия предложила пирожные. "Тебе лучше уйти. Вы же не хотите, чтобы вас поймали охранники".
Дети схватили качори, несколько человек пробормотали слова благодарности и разбежались. Девочка на ходу потерла костяшками пальцев бусинку у горла. Прия знала, что она будет холодной под ее рукой, лишенной магии.
Если девушка не раздобудет в ближайшее время священное дерево, то, когда Прия увидит ее в следующий раз, левая сторона ее лица, скорее всего, будет такой же зеленой, как и веки.
Ты не сможешь спасти их всех, напомнила она себе. Ты - никто. Это все, что ты можешь сделать. Только это, и ничего больше.
Прия повернулась, чтобы уйти, и увидела, что один мальчик остался в стороне, терпеливо ожидая, пока она его заметит. Он был маленького роста, что наводило на мысль о недоедании: слишком острые кости, слишком большая голова для еще не выросшего тела. Он накрыл волосы платком, но она все равно могла видеть его темные кудри и темно-зеленые листья, растущие между ними. Руки он обмотал тканью.
"У вас действительно ничего нет, госпожа?" - спросил он нерешительно.
"Действительно", - ответила Прия. "Если бы у меня было священное дерево, я бы отдала его тебе".
"Я подумал, может быть, вы солгали", - сказал он. "Я подумал, может быть, у вас недостаточно для нескольких человек, и вы не хотели, чтобы кто-то чувствовал себя плохо. Но теперь есть только я. Так что вы можете помочь мне".
"Мне действительно жаль", - сказала Прия. Она слышала крики и шаги, доносившиеся с рынка, треск дерева, которым закрывали прилавки.
Мальчик выглядел так, словно набирался храбрости. И конечно, через мгновение он расправил плечи и сказал: "Если вы не можете достать мне священное дерево, то не могли бы вы найти мне работу?".
Она удивленно посмотрела на него.
"Я просто служанка", - сказала она. "Мне очень жаль, младший брат, но..."
" Вы должны работать в хорошем доме, если вы можете помогать таким бродягам, как мы", - быстро сказал он. "В большом доме, где есть деньги. Может, твоим хозяевам нужен мальчик, который много работает и не доставляет хлопот? Это мог бы быть я".
"Большинство домов не возьмут мальчика с гнильцой, каким бы трудолюбивым он ни был", - мягко заметила она, пытаясь смягчить удар от своих слов.
"Я знаю", - сказал он. Его челюсть была неподвижной, упрямой. "Но я все равно спрашиваю".
Умный мальчик. Она не могла винить его за то, что он решил рискнуть. Она была достаточно мягкой, чтобы потратить свои собственные деньги на священное дерево, чтобы спастись от гнили. Почему бы ему не подтолкнуть ее к большему?
"Я сделаю все, что кому-нибудь понадобится", - настаивал он. "Мэм, я могу чистить уборные. Я могу рубить дрова. Я могу обрабатывать землю. Моя семья - они были фермерами. Я не боюсь тяжелой работы".
"У тебя никого нет?" - спросила она. "Никто из других не присматривает за тобой?" Она жестом указала в туманном направлении, где исчезли другие дети.
"Я один", - просто ответил он. Затем: "Пожалуйста".
Несколько человек прошли мимо них, осторожно обходя мальчика. Его обмотанные руки, платок на голове - и то, и другое выдавало его состояние, вызванное гниением, так же хорошо, как и то, что они скрывали.
"Зовите меня Прией", - сказала она. "Не мэм".
"Прия", - послушно повторил он.