"Ты причинишь вред Рукху, чтобы заставить меня говорить?"
"Нет", - сказал он. " Рукх - один из моих".
"Ты причинишь мне вред?"
"Это, - сказал мужчина, - зависит от тебя".
Прия услышала, как Рукх судорожно сглотнул рядом с ней. Она подняла голову и расправила плечи, став твердой и высокой. Она сжала зубы. Молчала.
Мужчина сделал шаг вперед. Она наблюдала за движением его ног - плавными, извилистыми движениями. Он чувствовал землю, не глядя на нее, доверяя инстинкту. Он двигался почти в полной тишине. Неудивительно, что ветер и стук костей скрыли его приближение.
"Ты не ответишь мне?"
Это, подумала Прия, было само собой разумеющимся.
"Встань на колени", - сказал мужчина. "Опусти голову. На колени. Ты подчинишься и будешь говорить".
Она не могла видеть рот мужчины. Но она была уверена - почти уверена - что он улыбается.
На нее нахлынули воспоминания. Детские дуэли. Мальчик постарше, все еще худой, но с каждым днем становившийся все выше, ухмылялся ей. Встань на колени, сказал он. И повинуйся. Скажи, что я лучше тебя. Ты знаешь, что не победишь, При. Можешь сделать это сейчас.
И она стиснула зубы, меньшая, более упрямая, готовая доказать свою правоту, и сказала...
"Это мы еще посмотрим", - пробормотала она.
Она сделала шаг вперед, и еще один, двигаясь так, как двигаются дети храма - танцуя на грязи, как это заложено в мышцах и костях. Она отпрянула от Рукха, надеясь, что у него хватит ума остаться на месте.
Эти глаза сквозь маску. Этот особый оттенок коричневого.
Надежда в ней...
Она была почти, почти уверена.
Она не встанет на колени. Она не заговорит, пока не захочет говорить - пока не получит ответы, которых так жаждала.
Она не стала ждать, пока он нападет. Вместо этого она бросилась на него. Он привстал на ноги, а она метнулась вправо. Он стремительно повернулся, следуя за ней по тому же кругу яростных движений, но она снова двинулась, проскользнув под его рукой.
Она встала лицом к нему, и они закружились, извиваясь друг вокруг друга, как хищник и жертва. Прия знала, что она собой представляет: мускулистая, но узкокостная и маленькая по сравнению с его шириной. Она могла победить только хитростью.
Когда она оказалась в пределах досягаемости, она достала кухонный нож, спрятанный в поясе сари, вытащила лезвие из импровизированных ножен, когда он повернулся к ней, и подняла его. Его взгляд заострился, и она услышала, как участилось его дыхание.
С молниеносной быстротой он схватил ее за запястье, крепко сжав его, чтобы заставить ее пальцы разжаться и выпустить нож. Но было слишком поздно. Она уже поднесла нож к его голове и перерезала первые нити трехжильной веревки, связывающей маску с его черепом.
Другой рукой она сорвала маску. Не было ни липкости плавящейся плоти, ни болезненного жара, обжигающего и без того обожженные и больные кончики пальцев. Она не чувствовала ничего, кроме древесины и кожи. Она посмотрела на его лицо.
Он отбросил ее назад, и она упала на землю. Он прижал ее руки к каждому запястью, и ей вспомнилось детство, и Мина, и запах горящей плоти - все сразу, головокружительный клубок спутанных воспоминаний. Казалось, что время свернулось, смялось посередине, как это бывает с бумагой.
"Когда я была девочкой, - задыхалась она, - ты испытывал меня вот так".
"И ты никогда не побеждала", - сказал он.
"Я была моложе, меньше и слабее, и это не изменилось", - сказала ему Прия. "Но я не хотела победить. Я хотела узнать, был ли ты... ты".
Его хватка ослабла.
"Прия", - сказал он. "Ты сильнее, чем была раньше".
"Ашок", - сказала она.
Брат. Кости над ней, и его лицо под ними, вырезанное в тени лунным светом. Ее голос надломился. "Я думала, ты болен. Я думала, ты умер".
"Я был болен", - тихо сказал он. "И я думал, что тоже умру". Его глаза проследили за ее лицом, и она подумала, что, возможно, он чувствует то же, что и она, - побежденное чувствами, подавленное тяжестью времени. "Это долгая история".
Она сглотнула. Ее горло сжалось, а запястья болели.
" Ты позволишь мне встать?"
Он отпустил ее. Маска лежала на земле между ними.
Рукх смотрел на них, яркий и мрачный одновременно. Он смотрел на Прию так, словно все вдруг обрело смысл. Он смотрел на нее так, словно наконец увидел ее такой, какая она есть.
Она велела ему уйти. Она велела ему ждать вдалеке, за беседкой из костей. Она не могла думать. Все ее мысли были сосредоточены на брате - ее живом, дышащем, приводящем в ярость брате.
Ее брат кивнул ему, и Рукх ушел. А потом брат рассказал ей свою историю.
Когда они жили на улицах Хиранапрастхи, они оба постоянно были голодны. Она помнила это. Но Ашок подхватил болезнь - не гниль, а нечто гораздо более прозаическое, - от которой у него хрипели легкие и он отхаркивал кровь. Он слабел, его магия угасала вместе с силой его тела. А Прия все еще оставалась на его ответственности, маленькая и голодная, ее магия распалась вместе с воспоминаниями. Сила, осудившая их братьев и сестер, была не под силу им обоим.
Он беспокоился о том, как накормить ее. Она будила его, потного, дрожащего, от кошмаров, в которых он видел, что станет с ней после его смерти. И вот однажды ночью, когда его руки были в крови, а Прия спала, свернувшись калачиком у него под боком, он принял решение.
"Я пошел к Бхумике и попросил ее приютить тебя", - сказал он.
"Ты бросил меня", - пробормотала Прия.
"Я отпустил тебя".
Это было согласие или исправление? Она не знала.
"Тебе не обязательно было просто бросать меня", - сказала она. "Ты мог бы сказать мне правду".
"Ах, нет. Я думал, что закончил. Я думал, что оставлю тебя у этого старого ублюдка Гаутама, чтобы Бхумика спасла тебя, уйду в лес и умру хорошей ахираньей смертью". Слабая, горькая улыбка искривила его рот. "И я не мог попрощаться с тобой. Я не мог вынести этой мысли. Я был слаб".
"Но ты не умер".
"Нет".
"И все равно ты не вернулся за мной".
Она не плакала и не прижималась к нему, как ребенок. У него не было терпения на такие эмоции. Он никогда не терпел.
"Меня нашла женщина", - сказал он. "Она взяла меня к себе и выхаживала. Она сказала мне, что знает, кто я. "Я помню твое лицо", - сказала она. Я много раз была паломницей в Хиране. Я помню все ваши лица. И у меня есть для тебя подарок".
"Она дала мне склянки с водой бессмертия. Она напоила меня этими водами. Она спасла мне жизнь, и она дала мне миссию. Цель. С ней я наконец-то узнал, что мы собой представляем", - сказал он, в его глазах появился свет. "Старейшины научили нас быть сильными. Потом воды дали нам такие дары, каких наши старейшины не видели уже несколько поколений".
Он провел рукой над землей. Прия смотрела, как шевелится трава, изгибаясь, словно под физическим прикосновением.