"Леди Прамила не хочет ее отпускать", - сказала Халида. "Служанка Гаури сказала мне. Она не даст твоей девочке ни дня покоя. Что ты хочешь сделать?"
"Ничего", - сказала Бхумика. Через окно она могла видеть края Хираны, залитые солнечным светом.
"Я могу настоять от твоего имени на соблюдении правил обращения со слугами".
"Это не имеет значения", - сказала Бхумика. "Я все равно найду способ поговорить с Прией".
Она знала силу Хираны. Она знала, как она уже изменила Прию. У нее было предчувствие, подозрение, и она скоро узнает, верно ли оно.
"Что ты держишь?" спросила Бхумика. "Подарок, да?"
"Жасмин из самого Париджата", - сказала Халида, поставив горшок на окно рядом с Бхумикой. "Генерал Викрам прислал его тебе. Это подарок".
"Как мило с его стороны", - сказала Бхумика и увидела, как губы Халиды дрогнули от сладости ее голоса.
Это был не тот сосуд, в который можно было положить цветок жасмина, и благоухающие цветы скоро погибнут.
"Он здесь?"
Халида знала, что она говорит не о своем муже.
"Да".
"Скажи ему, чтобы вошел".
Пока она ждала, Бхумика провела пальцами по цветам; она почувствовала глубокий, речной прилив воды смерти внутри себя. Она смотрела, как маленькие цветы увядают и складываются сами собой под ее прикосновением. Не было причин не убивать их, если они все равно не выживут.
"Леди Бхумика".
Мужской голос. Мужская тень на мраморе, когда он склонился позади нее.
Она повернулась.
За годы брака Бхумика убедилась, по крайней мере, в одном: Викрам был хозяином своего махала, но большинство служанок и детей, солдат и слуг, тех, кто готовил еду и разжигал костры, держал стрелы и мечи наперевес, были в первую очередь преданы ей.
Она - любезная жена регента, его пустая голубка - спасла их. Она дала им работу и дом. И она ничего не требовала взамен.
Пока, во всяком случае. До сих пор.
Она не говорила о казнях. Она не говорила об Ашоке. "Возможно, ты скоро понадобишься", - сказала она. "И я сожалею об этом, но я должна просить тебя о верности. Я должна просить тебя о службе. Я должна просить о том, что ты мне обещал".
Есть ресурсы, которые следует использовать экономно. Слишком ценные ресурсы, чтобы тратить их впустую. Были ресурсы, которые нужно испытать, прежде чем наступит время, когда они понадобятся.
Это было его испытание. Он поднял глаза. На его руке, на металлической манжете, обозначающей его статус, поблескивало потускневшее серебро шрама.
" Госпожа", - сказал он. "У вас есть это. Всегда".
ПРИЯ
Теперь, когда она знала, что Малини мечтает об огне, Прия начала мечтать о воде. Прозрачная, прохладная, журчащая. Реки, извивающиеся под ее ногами, шипящие, как змеи.
Когда Мина душила ее, у нее были галлюцинации, похожие на эти: вода, обвивающая ее лодыжки. Ее брат, обведенный красным, с жидкими тенями, скорее вода, чем кожа. Через несколько мгновений после этого она смогла использовать дары, которые долгое время были ей недоступны.
Время, проведенное на Хиране, уже изменило ее, но теперь оно меняло и лепило ее сны. Однажды она проснулась ночью и увидела, что земля под ней изменилась; на камне остались отпечатки цветов. Когда она растерянно моргнула, они исчезли.
В ту ночь она снова проснулась, как это часто случалось, - вокруг царила кромешная тьма, ни один звук других служанок не нарушал тишины, - и поняла, что что-то изменилось. Она услышала новый шум. Не журчание воды, которое проникало в ее сны. Не дыхание Малини, замедленное лекарством и углубленное сном.
Плач.
Она встала. Она пересекла темную комнату и подошла к кровати принцессы. Малини свернулась калачиком на боку, лицо исказилось в гримасе, плечи согнулись под острым углом за спиной, поднятые, как крылья. Она все еще крепко спала - об этом свидетельствовало выпитое вино, - но свирепый кошмар впился в нее своими когтями.
Прия опустилась на колени рядом с ней. Слегка потрясла ее за плечо, потом чуть сильнее, и еще сильнее, когда Малини осталась лежать, свернувшись калачиком.
"Моя госпожа", - прошептала она. Затем более твердо: "Принцесса Малини. Проснись. Проснись, принцесса".
Малини вздрогнула. Двинулась с внезапной скоростью гадюки.
Хватка, вцепившаяся в запястье Прии, была жестокой. Ногти Малини впились в ее кожу, все жестокие точки, не сдерживаемые колебаниями или страхом. Ее глаза открылись, но они были невидящими, смотрели сквозь Прию, словно ее плоть была стеклянной.
Прия инстинктивно сомкнула свою левую руку вокруг руки Малини, зажав тиски руки Малини в своих собственных тисках. Она точно знала, что делать: как затянуть хватку так, чтобы рука Малини забилась в судорогах и отпустила ее, или вывернуть запястье принцессы до щелчка, пока кость не поддастся.
"Пожалуйста, госпожа", - сказала она вместо этого, сдерживая собственное дыхание, чтобы не выдать боли. Она тоже знала, как это делается. "Это всего лишь я".
Долгое мгновение жестокость хватки Малини не ослабевала. Затем, медленно, осознание вернулось в ее глаза. Она резко отпустила Прию, но Прия все еще держала ее. Прия спокойно, осторожно разжала пальцы. Когда Малини замерла, Прия опустила руку и сказала: " Вам приснился кошмар".
"Мне кажется, меня сейчас стошнит", - слабо сказала Малини и отвернулась в сторону, прикрыв рот рукой.
Прия вскочила, ища тазик, но Малини не тошнило. Она просто долго лежала на боку, опустив голову и прикрыв рот рукой. Затем она подняла голову и сказала: "Иногда... мое лекарство..."
"Нет необходимости объяснять, миледи".
"Мне опять приснилось". Прия смотрела, как Малини скручивает в руках ткань своего сари в узелки. "Я... не в себе".
Прия пожалела, что не может пойти и поговорить с целителем или даже с Гаутамом. Они могли бы точно сказать ей, какие опасности подстерегают ее, когда воздействие цветка иглицы переходит в полноценное отравление: каденция дыхания, значение сонного паралича и ядовитых снов, опасности, которые можно прочесть в пульсе или почти полупрозрачной плоти Малини.
Но ей не с кем было поговорить. Она могла только наблюдать, как ухудшается состояние Малини.
Она думала о том, как бы она утешила Симу или даже Рукха, и не могла представить, что даст Малини ту непринужденную, легкую близость, которую дала бы им обоим. Она подумала о том, чтобы положить руку на спину Малини, но... нет. Она не могла.
"Вы хотите принять ванну, госпожа?" резко спросила Прия.
"Сейчас не утро", - ровным голосом сказала Малини. "Я не могу выйти из этой комнаты".
" Можете", - сказала Прия. "Выйти, то есть. Если вы хотите. Госпожа."