"Отведи меня к нему", - сказала она.
Викрам лежал на кровати в своих личных покоях, его китель был снят. Врач перевязывал свежую рану на его боку, глубокий и кровавый порез. Он поднял на нее глаза, и Бхумика выдохнула - беззвучный звук облегчения и ужаса. "Муж", - сказала она и переместилась, чтобы сесть рядом с ним. Викрам взял ее руку в свою. От него пахло дымом и кровью.
"Я рад, - сказал он сокрушенно, - так рад, что тебя там не было".
Он рассказал ей все. Лорд Искар праздновал рождение своего сына. Это было прекрасное событие. Потом напали повстанцы.
"А лорд Сантош?" - спросила она.
"Цел и невредим", - ответил он. "Он настоял на том, чтобы повести отряд в город на поиски мятежников". Его челюсть заметно сжалась от разочарования и боли. "Я пытался остановить его, но моя рана помешала мне".
"Повстанцев нашли?" - спросила она. Но это было не то, что она действительно хотела знать. Что делал Сантош в городе без присмотра мужа? Сколько невинных прохожих он покалечил? Сколько домов и предприятий он повредил? Сколько разрушений последовало за его действиями? Разочарование и гнев охватили ее, когда она поняла, что ее раненый муж не может возглавить дело; что Сантош, соответственно, набирает силу быстрее, чем она даже предполагала.
"Я не знаю. Я послала за ним людей. Скоро у меня будут новости о нанесенном ущербе", - мрачно сказал Викрам. "Но пока что я остаюсь в неведении. Я не мог уйти. Я не мог последовать за ним. Я остался с телом лорда Искара после того, как его жена..." Он судорожно сглотнул. "Было так много крови". Его голос захлебнулся. "Простите меня. Я не должен был говорить об этом с тобой".
"Лорд Искар мертв?" Бхумика знала, что ужас снова прорвался в ее голосе.
"Да".
"А его жена?"
"Да. И другие. Да."
Она издавала успокаивающие звуки, проводя большим пальцем по его руке, даже когда ее мысли неслись вскачь.
Она с яростью подумала об Ашоке.
"Что теперь будет?" Она говорила тихо. Она старалась говорить так, как будто боялась именно за Викрама, а не за кого-то или что-то еще.
"Лорд Сантош уже использует эту трагедию как возможность усилить свое влияние", - сказал Викрам. "А император... император захочет того, чего он всегда хочет".
"Понятно", - сказала Бхумика. "Если все обстоит именно так... что ты должен делать, муж?"
"Я напомню Сантошу, что он не является регентом Ахираньи. Пока император не назовет его таковым, этот титул принадлежит мне". Его голос был тверд. "Я буду править. Я убью мятежников. Каждого из них в маске. И если император потребует, чтобы женщин сожгли..." Выдох, болезненный. "Я сделаю то, что должен. У нас будет мир".
Не так надо гасить конфликты, подумала Бхумика. Но она не сказала этого. Она молчала.
"Я устал", - сказал он, прижав костяшки пальцев ко лбу, его лицо представляло собой картину изнеможения. "Устал убивать. Устал пытаться сделать что-то в этом забытом месте. Но это единственный трон, который у меня есть, и я постараюсь сохранить его. Я сделал все возможное для Ахирании и буду делать это и впредь".
"Мятежники убили лорда Искара, матери облегчили ему жизнь из-за поэта и его женщин, которых предали смерти", - мягко сказала Бхумика. Так мягко, словно ее голос был шагом по самой хрупкой, пропитанной сахаром земле. "Возможно, новые смерти только усугубят это дело".
"Радуйся, что тебя там не было", - сказал Викрам. "Иначе ты бы не говорила таких глупостей". Он разгладил ее волосы. Он верил, что утешает ее. "Смертей будет больше, так или иначе. Но я обещаю тебе, что мой путь будет гораздо менее кровавым, чем тот, который проложил Сантош".
Бхумика оставалась рядом с мужем в последующие напряженные часы, помогая лекарю вводить слабую смесь вина и цветка иглицы, а служанкам - смывать остатки крови и пепла с тела мужа. После того как лекарь был удален, Бхумика помогла мужу переодеться в новую тунику и дхоти из легкого шелка, чтобы не усугубить его рану. Хотя она не забывала о его ране, к моменту завершения работы он был еще более серым от боли, чем прежде.
Мгновение спустя за дверью послышался шум. Командующий Дживан вошел без предупреждения, его бело-золотые доспехи были заляпаны грязью и кровью, а выражение лица было мрачным. Его взгляд метнулся к Бхумике, потом в сторону, когда он поклонился.
"Мой господин", - сказал Дживан. "Вы здоровы?"
"Никаких любезностей", - коротко ответил Викрам. "Расскажи мне все".
Дживан рассказал.
По мере того как он описывал, что лорд Сантош и его люди делали в городе, выражение лица Викрама становилось все более грозным. К тому времени, когда Дживан замолчал, лицо Викрама было настолько напряжено от боли и гнева, что Бхумика машинально потянулась к оставленному лекарем снадобью из цветков иглицы. Когда она начала наливать его, Викрам сделал рукой жесткий, гневный жест.
"Нет".
Она опустила чашку и кувшин обратно, ничего не предлагая ему.
"Приведи ко мне лорда Сантоша, как только он вернется", - сказал Викрам командиру. "Как только он прибудет, я хочу, чтобы его доставили сюда. В ту же секунду. Я правильно понял?"
"Он уже возвращается, мой господин", - сказал командир Дживан. "Мои люди следят за его продвижением. Я прослежу за этим".
" Иди", - сказал Викрам.
Командующий Дживан поклонился еще раз, затем повернулся на пятках и ушел.
"Бхумика", - сказал в конце концов Викрам. "Ты должна уйти".
Она покачала головой и взяла одну из его рук в свою, опустив глаза. "Я не оставлю тебя, пока не буду уверена, что ты здоров", - пробормотала она, каждый миг изображая преданную жену. Прежде чем он успел запротестовать, она крепко сжала его руку и отпустила, сказав: "Но я буду ждать на балконе, пока лорд Сантош не уйдет. Я обещаю".
Она вышла на затененный балкон, не дав ему времени снова приказать ей уйти. Отсюда она могла видеть территорию махала. И небо. Стоя на дальнем краю балкона, она больше не была видна ему с кровати. Ему пришлось бы встать, если бы он хотел разыскать ее, или кричать, если бы он хотел отослать ее. Она не удивилась, когда он промолчал.
Прошло совсем немного времени, как дверь снова открылась, и появился лорд Сантош.
Голоса были приглушены, но Бхумика слышала тяжелый стук сапог Сантоша. Его приветствие. Викрам не поприветствовал его в ответ.
"Я слышал, что ты сделал, лорд Сантош", - сказал Викрам.
У Викрама был тон, которым он разговаривал с Сантошем. Это был тон для дипломатии, для умиротворения, для манипулирования, для поддержания мира в самых сложных политических ситуациях.
Этот тон исчез. Эта кровавая ночь явно подорвала его терпение. С укором в голосе он сказал: "Мне рассказать тебе, чему были свидетелями мои солдаты? Здания разграблены. Мужчины и женщины бегут, спасая свои жизни, их дома разрушены. Нищие с перерезанными глотками".