"Все в порядке", - сказал Рао.
На самом деле, это было не так.
"Я сожалею о твоей потере. Сочувствую. Но..." Он покачал головой. "Мы уже так много потеряли, а этот переворот еще толком не начался. Но ведь так все и происходит, не так ли? За отстранение деспота от власти приходится платить. Я просто не очень хотел платить ее".
Грустный комментарий от обычно легкомысленного принца. Рао ждал, застыв на мгновение, пока Прем смотрел на него в ответ.
"Ты не можешь вечно тосковать по ней, Рао", - наконец сказал Прем. "Она все равно никогда не была для тебя".
Рао пришлось сдержать смех. Прем вообще ничего не понимал. Не понимал, чем Малини была для него; тем, что было нашептано ему давным-давно, секретом, тем, что было его и только его, в темноте.
"Прости меня", - сказал он, выпрямляясь. "Я был дураком. Я-" Он повернулся. "Я вернусь через минуту".
"Рао"
"Мигом!" - крикнул он и выскочил за дверь.
Он не должен был найти горничную. В темноте людной ночи, на улице, которая никогда не спала, это было невозможно. Но когда он выбежал из дома удовольствий, он увидел ее тень, ее плечи и бледность ее сари, когда она двигалась между освещенными фонарями рыночными прилавками. Он догнал ее. Он задыхался: "Подожди".
Она повернулась, одним стремительным движением, и он увидел, как ее рука сжалась в кулак. В ее руке был нож, уродливое кухонное лезвие. У нее хватило ума не размахивать им. Она держала его на боку, держала руку под углом, как будто была готова выпотрошить его, если понадобится. Выражение ее лица было напряженным и лишь на мгновение разгладилось, когда она поняла, кто он.
"Что вам нужно?"
"Чтобы передать тебе сообщение".
"Ты передал мне сообщение. Я передала тебе ее. Что еще?"
"Только это. Ты передашь ей, а я буду под входом на тропу искателей", - сказал он. "Мы будем ждать ее на месте захоронения".
"У костлявой беседки", - поправила служанка. "Так мы это называем".
""Костяная беседка", - согласился он. "Скажи ей, что я буду ждать, пока не закончится праздник темноты луны. Если она сможет сбежать, мы возьмем ее с собой. Если она пошлет весточку, мы постараемся прийти за ней. Я постараюсь прийти за ней".
"Она этого не захочет", - сдавленно сказала служанка.
"Я знаю", - сказал Рао. "Но... она может взвесить риски и передумать. Я хочу, чтобы у нее был выбор". И затем, с неловкой сентиментальностью, он сказал: "Если она умирает, она может захотеть, чтобы за ней ухаживали ее собственные люди".
"Больше, чем она хочет, чтобы ее дело победило?" Служанка рассмеялась. "Вы не знаете ее так хорошо, как вам кажется, милорд".
"Я знаю столько, сколько мне нужно", - сказал он.
Он не мог сказать ей, что в глубине души знал, что Малини будет жить. Такие вещи были не для посторонних. Он не мог открыть ей секреты безымянного - шепчущий ответ, который жил в его крови, который сказал ему о Малини больше, чем знала даже Малини.
"Скажи ей это", - сказал он. "Это все, о чем я прошу".
После того как служанка исчезла, он стал медленнее возвращаться в дом удовольствий. У него болел бок. Према не было. Несомненно, для того, чтобы организовать своих людей, или чтобы проспаться от выпитого.
Лата нашла его сидящим на ступеньках веранды их смешной комнаты. "Ты достаточно долго медлил", - сказала она в тишине. "Пора идти к Адитье. Он уже заждался тебя".
"После выступления поэта, когда я был ранен, ты спросила меня, что я хочу делать".
"Ты не можешь делать то, что хочешь", - сказала Лата. "А ты можешь?"
"Нет". Он покачал головой.
Она смотрела на него в ответ, совершенно спокойно. Номинально она была служанкой в императорском махале, еще до падения Малини. Но на самом деле она была ученицей мудреца, который воспитывал Малини, Алори и Нарину в детстве. Ей, как никому другому, была знакома странная тяжесть безымянной веры - ее радости, ее требования. Ее цена.
"Лата", - сказал он. "Почему ты никогда не называешь меня Рао?"
Она посмотрела на него задумчиво. Затем она пересекла пол и села рядом с ним.
"Может, я и не жрица безымянного, но я мудрая", - сказала она наконец. "Я понимаю, какое значение твой народ придает именам. И я знаю, что Рао - не твое настоящее имя. Я знаю, что ты придерживаешься древнейших путей и платишь цену, которую эти пути требуют. Мне не нужно называть тебя по имени. Я чту имя, которое было произнесено при твоем рождении".
"Ты знаешь, что это такое?"
Она покачала головой. "Откуда мне знать?"
"Моя сестра знала его", - сказал он. "Она сказала мне свое, перед смертью. А я... я сказал ей свое".
"У меня не было возможности поговорить с принцессой до ее погребения", - тихо сказала Лата. "И она все равно не рассказала бы мне. Я понимаю, что эта история... значительная. Особенная".
Рао кивнул. "Когда твое имя - пророчество, разумно хранить его в тайне. Так меня всегда учили. Мы говорим об этом только тогда, когда приходит время. Когда пророчество приближается к исполнению. Когда у нашего голоса есть цель".
Он знал историю своего наречения. Как мать и отец принесли его в храмовый сад Алора, нежную, разбухшую долину, полную деревьев, с которых капали драгоценные камни на нитях. Как священник в бледно-голубом одеянии отвел Рао в монастырь и выведал его имя в бездонной тьме бога. Рао вернулся в сад в возрасте пяти лет и получил в дар свое имя. Он носил его с тех пор - тяжесть его резких согласных и мягких гласных. Вес его обещания.
"Элори..." Он сглотнул. "Моя сестра. Ее истинное имя было старое имя Алоран, его трудно перевести, но ее назвали "Та, кто сгорит на костре". И она так и сделала".
"Имя смерти - страшное бремя", - сказала Лата с таким заученным состраданием, что он не осмелился взглянуть на нее.
"Она была сильной. Она справилась с этим - хорошо". Лучше, чем справился бы Рао. "Мое имя не пророчит мне смерть. Мое имя..."
"Ты можешь сказать мне, если хочешь", - мягко сказала Лата. "Или нет".
Он смотрел в пустоту. Он подумал о своей сестре, с ее молчанием и умом, о том, как она прикоснулась лбом к его руке и сказала ему: "Не плачь, пожалуйста, не плачь. Со мной все в порядке. Я всю жизнь знала, что однажды я сгорю".
"Нет", - сказал он. "Сейчас не то время. Я знаю это".
Он встал, слегка поморщившись, так как рана в его боку натянулась.
"Но сейчас самое время для меня начать путешествие на Сругну. Я сделал здесь все, что мог. Судьба принцессы Малини не в моих руках".
ПРИЯ
Она поднималась на Хирану с закрытыми глазами, ветер кусал ее щеки, волосы трепал ветерок. В какой-то момент она остановилась, прижалась головой к камню, зацепилась ногой за обломок скалы и мох, а свободными руками распустила волосы в косичку.