"Правда? Правда?" Рука Прамилы лежала на лезвии, держа его так близко к горлу Прии, что, конечно, Прия не могла дышать рядом с ним. "Ты больше не в Париджате, принцесса Малини. У тебя нет ни готовых шпионов, ни раболепных мальчишек-дурачков, следующих за тобой по пятам. Ты грязная, нечистая предательница, и ты умрешь в чужой стране, как позор, которым ты и являешься".
"Я остаюсь той, кем была всегда", - сказала Малини, хотя Прамила не могла ее понять. Прамила не понимала даже своего собственного ребенка, свою умную и колючую Нарину, которая умерла, веря во что-то, что преследовало Малини до сих пор. "Я уже многое запустила, Прамила. Я могу привести в движение еще несколько, прежде чем смерть придет за мной".
Прамила рассмеялась. "Какие пустые угрозы, Малини! Я никогда не думала, что увижу, как ты будешь топать ногами и кричать, как маленькая девочка, но вот мы здесь. Ты..."
Прамила резко остановилась, задыхаясь. Что-то было у нее в горле: большой, узловатый клубок зелени, земли и корней.
Малини была так сосредоточена на ноже у шеи Прии, что не видела, что происходит на земле. Но теперь она увидела, что тонкие нити колючих лоз пробираются по полу, проникая сквозь решетку, скрытую за занавеской, и щель под тяжелой дверью. Они ползли по бокам тела Прии, по ее запястьям, по плечам, по шее, пока не сомкнулись в клубок на горле Прамилы.
Лианы натянулись еще сильнее. Выглядя слегка раздраженной, Прия потянулась к запястью Прамилы и крепко сжала его. Пальцы Прамилы судорожно сжались, когда она боролась за воздух и против хватки Прии. Через несколько секунд нож упал на землю.
"Прости", - сказала Прия, наклоняясь и поднимая нож. Терновые усики соскользнули с нее, ее одежда и кожа остались незапятнанными. "Я не знала, смогу ли я это сделать".
"Делала ли ты что-нибудь подобное раньше?" спросила Малини, чувствуя странный голод в основании черепа, наблюдая, как Прия поворачивает нож в своей руке. Скажи мне, кто ты, - говорил голод. Скажи мне, что ты такое, каждый твой слой, скажи мне, как я могу использовать тебя...
"Нет." Прия убрала нож. "Нет, я нашла то, что когда-то принадлежало моему народу. И теперь у меня есть - новые дары. И новое оружие".
Это была учительница детства Малини - мудрец, которого, по словам ее матери, следовало называть ее няней, если кто-то спросит, - которая рассказала Малини, Нарине и Алори об ахираньи и их старом руководстве совета. Хотя Малини и узнала кое-что о том, на что когда-то были способны ахираньи, почерпнув сведения из старых исторических свитков об Эпохе Цветов и обычных преданий, именно ее мудрец подробно рассказал обо всех дарах, которыми они якобы когда-то обладали. Нечеловеческая сила. Власть над природой, настолько сильная, что они могли разрывать землю и подчинять ее своей воле. Фрагмент ужасной магии якши - все это родилось в результате испытания, проведенного в священных водах, свободных от смерти.
Воды, которые были потеряны, когда умерли старейшины храма и их дети.
Прия посмотрела на Прамилу, которая все еще задыхалась. Нож все еще был в руке Прии.
"Ты убьешь ее?" спросила Малини, наклонившись вперед на свой чарпой, боль в щеке и челюсти только усиливала ее жажду крови.
Но, возможно, она прозвучала слишком нетерпеливо, потому что Прия бросила на нее взгляд, нахмурив брови. "Нет", - сказала Прия, когда Прамила рухнула на землю позади них. Глаза женщины закрылись. "Она сейчас без сознания. Она не может причинить нам вреда. В конце концов, мы не собираемся оставаться здесь надолго".
"Я бы хотела, - сказала Малини, - чтобы ты убила ее".
Прия на мгновение замолчала. Затем она протянула нож, сначала рукоятью к Малини. Кошачьи глаза Прии были закрыты капюшоном, рот - тонкая линия. Она была похожа на вырезанное изображение одной из матерей, вся в суровой ярости.
"Если ты хочешь ее смерти, делай что хочешь", - сказала она.
На мгновение Малини задумалась. По-настоящему задумалась. Нож был перед ней. Прамила все еще лежала на земле. Это было бы легко.
Но она не могла забыть лицо Нарины. Ее шепот перед тем, как они подошли к костру.
Мне нужна моя мать.
Прия подождала еще мгновение. Она отдернула руку с ножом. "Я так и думала", - сказала она.
Шипы скользили по полу, следуя за ней, когда она двигалась. Она выглядела так же, как и всегда: кривоносая, темнокожая, волосы, пожалуй, чуть более сухие и дикие, чем обычно. И все же от нее исходила сила, словно аура, в камне и зелени, в том, как неподвижно лежала позади нее Прамила.
В том, как она держала нож, не было никакого почтения.
Прия и раньше называла их равными. Но сейчас она смотрела на Малини так, словно Малини была служанкой и просительницей, а Прия - наследницей древнего трона.
"Окончательная сделка", - сказала Прия, голос ее звучал как хриплый шелест листьев. Она подняла руку, рассеянно смахивая кровь с горла. "Малини. Заключи со мной последнюю сделку".
"Что ты хочешь от меня?" спросила Малини, в горле пересохло.
"Времени мало. Кто-то идет за мной". Прия произнесла эти слова осторожно. Ее глаза были немигающими. "Кому-то нужны воды, которые дали мне этот дар. Кто-то хочет получить новую силу, большую силу, чтобы разрушить власть Париджатдвипы над Ахираньей".
"Как мятежники узнали, что ты нашла эти волшебные воды?"
"Они почувствовали это", - просто ответила Прия.
"Неужели в этом месте так много людей, одаренных магией?"
"Ахиранья не похожа на Париджат".
"Ты ничего не знаешь о Париджате".
"Я часть Париджатдвипы, не так ли?" сказала Прия. "Я много знаю о том, что значит принадлежать к своей стране. Возможно, я знаю больше, чем ты".
Малини посмотрела на лицо Прии. Она подумала: "Я совсем не знаю эту женщину".
И все же это не испугало ее так, как должно было бы. Она знала, как много у людей лиц, одно скрыто под другим, добрых и чудовищных, храбрых и трусливых, и все они истинные. Она еще в юности узнала, что прекрасный брат может превратиться в зверя из-за пустяка. Ни из-за чего. Она сидела с лордами, принцами и королями, привязывая их к видению императора Адитьи на троне. Она знала размеры и мощь их личных армий, имена их жен, их жадность и замалчиваемые грехи - она встречалась с ними и изучала их, как изучают любого незнакомца. Она узнавала их лично, вскрывала их и контролировала их, и все равно знала, что под всеми их тщательно записанными голодом и слабостями, вероятно, скрывается множество личностей, которых она никогда не увидит.
Лицо, которое сейчас было на Прие, было знакомым. Оно было на ней, когда она убила мятежную служанку на тривени; когда Малини впервые взглянула на нее и подумала: "Эта мне пригодится". Это было лицо дочери храма, грозное и странное. Прия была не просто служанкой или оружием. Она была чем-то большим, и у Малини не было для нее слов.