Она была в этих стенах. Но Прия не была.
"Я могу дотянуться до тебя, Бхумика", - пробормотал он, закрыв глаза. "Если бы я попытался, я бы смог это сделать".
"У них есть лучники на крыше", - тихо сказала одна из его девушек. Она стояла в тени, ее маска была поднята.
"Не очень хорошие", - спокойно ответил Ашок. "Тех, кого они потеряли на внешних стенах".
Кипящая жидкость, которую они продолжали сбрасывать вниз, беспокоила его больше. Дешевые трюки, но они были эффективны, учитывая ее ограниченные ресурсы.
Махал, в конце концов, был разрушен.
Ашок потерял всего несколько мужчин и женщин. Неясно, шипы или стрелы убили их в конце концов, но он считал маловероятным, что кто-то, кроме Бхумики, положил конец их жизни. Его мягко говорящая сестра, слишком высокородная, чтобы марать руки, всегда была чудовищным противником, когда позволяла себе поблажки в настоящем бою. Очевидно, это не изменилось.
Неважно. Пусть себе плесневеет в этом месте. Она все равно ему не нужна.
Когда он вернется - когда он станет триждырожденным, когда в нем будет вся сила вод - тогда они поговорят о будущем Ахираньи. И его воля превозможет ее собственную.
"Со мной", - сказал он и повернулся. Он пошел от розового дворца, от разрушенного махала к Хиране. Она возвышалась над ними. Вместе они взобрались на вершину, используя веревку для опоры.
В последний раз, когда он был на Хиране, сгорели его братья и сестры по храму. После их смерти его долгие годы мучили кошмары. Старая ярость поднималась в нем, когда он взбирался и смотрел на резьбу, одновременно знакомую и ставшую чужой с течением времени. Когда-то это был его дом. Это был его дом.
На Хиране он пустил свою ярость в ход. Тех немногих охранников, которых они нашли, они убили. Они исследовали комнаты. Ничего не нашли. Только одна женщина лежала без сознания на полу в северной комнате. Не императорская принцесса, подумал он. Жаль.
Ашок подозвал одного из своих людей. "Разбуди ее", - сказал он. "Допросите ее. Узнай, знает ли она что-нибудь полезное о моей сестре".
Его человек кивнул и вынул косу из пояса.
Ашок оставил его и вернулся к тривени.
Ты моя, подумал он, обращаясь к Хиране в тишине собственного черепа. Он положил руку на цоколь. И я твой. Я не просто так умер в тебе. Так укажи мне путь.
Под его рукой камень был холодным и безответным. Он не чувствовал его тепла, как в детстве. Он был неподвижен и холоден, каменный труп. Он надеялся, что сможет найти дорогу без Прии. Теперь, когда власть регента была сломлена - теперь, когда Хиранапрастха горел, а Хирана была не хуже его, - он надеялся, что храм уступит ему. Это была маленькая надежда, вопреки всему.
Неважно.
В комнату вошла одна из его женщин, вытирая руки от крови. За ней стояли еще трое повстанцев, наблюдая за ним и ожидая приказов.
"Мы продолжаем поиски", - сказал он. Они так и сделали. Он прошел по всей длине Хираны, заходя в каждую комнату монастыря, в каждое помещение, где когда-то бегали, сражались, играли и молились его братья и сестры. Он вошел в сангам, надеясь, что Хирана почувствует его и уступит ему. Но вход в воды бессмертия не появлялся. Он не мог найти его.
Возможно, если бы он размышлял - если бы проводил здесь дни за днями, как это делала она, - он нашел бы путь.
Но времени не было. Бессмертные воды плавали в крови его последователей, быстро превращаясь в яд. Утрачивая их силу. Их жизни. Он должен был действовать, пока у них не закончилось время.
Будь ты проклята, Прия.
"Мы уходим", - сказал он в конце концов своим последователям, поверженным у груды камня. "Мы снова отправляемся на поиски моей сестры".
"Мне жаль", - сказал другой из его людей. Сквозь маску Ашок не мог видеть его выражения лица, но ему было стыдно. "Я не должен был позволить ей сбежать".
"Не за что извиняться", - сказал он. "У нас все еще есть наша новая сила. Мы найдем дорогу"
ПРИЯ
Первым шагом после вхождения в воды, лишенные смерти, было вообще выйти из них. Если вы смогли провалиться под эту космическую синеву и вынырнуть обратно, а ваше тело осталось в рабочем состоянии - что ж. Вы уже совершили маленькое чудо.
Следующим шагом было выжить в последующие часы. Прия не забыла больничную палату: не забыла дважды и единожды рожденных, которые умирали там, потерянные и лихорадочные в своих кроватях. Но она не думала, что это придет к ней сейчас, когда Хирана позвала ее к водам, когда она не чувствовала ничего, кроме блаженства, когда опустилась в них, и сангам развернулся для нее.
Но она была здесь. Горела. Выплевывала желчь в кусты.
Она сама была виновата в том, что считала себя какой-то особенной. Это было не так. И теперь она умирала.
Сорняки засыхали и воскресали в бешеном круговороте под ее руками, когда она выдыхала. Она поклялась, голова закружилась, и она встала на колени.
"Ты можешь встать?" спросила Малини. Ее голос был совсем рядом. Она стояла на коленях рядом с Прией, ее взгляд был прикован к тропинке позади них. Возможно, она искала других людей, бегущих в укрытие, или солдат.
"Я могу. Просто дай мне минутку".
С огромным усилием Прия, спотыкаясь, поднялась на ноги.
Упала.
"Ну," сказала Малини. "Видимо, нет".
"Мне придется", - выдавила из себя Прия. "Мы не можем здесь оставаться. Не в том состоянии, в котором находится город".
Малини на мгновение замолчала. Затем она сказала: "Ты понимаешь, что мои силы ограничены".
"Конечно, понимаю".
"Тогда ты простишь меня, если все закончится плохо. Подойди. Обними меня".
Прия так и сделала. Каким-то образом Малини удалось поднять их обеих на ноги, при этом лицо Прии оказалось прижато к ее плечу, а руки Прии крепко сжимали ткань блузки Малини.
"Что с тобой случилось?" прошептала Малини, голос легким перышком коснулся волос Прии. И Прия задрожала, не только от жара, и ответила: "Я не могу этого объяснить".
"Не можешь?"
" Не буду, тогда. Моя магия - это мое дело".
"Тогда оставь свою магию и свои дары в тайне, если тебе так нужно", - сказала Малини. "Просто скажи мне, куда нам нужно идти, чтобы добраться до этой беседки из костей".
Прия сказала ей. И Малини начала идти - медленными, осторожными шагами, помня о шатающемся весе Прии в ее руках. Прия заставляла себя переставлять одну ногу перед другой, снова и снова, даже когда ее кровь, словно прилив, поворачивала назад в ее теле.
"Прия", - шептала Малини. "Прия, Прия. Послушай мой голос".
"Почему ты произносишь мое имя?"
"Потому что ты не отвечаешь мне".
Дыхание Прии вырвалось из нее. "Прости, что пугаю тебя".
"Я не боюсь", - сказала Малини в ярости. Она все еще держала Прию - все еще используя свою силу, чтобы протащить Прию через ветви огромных темных листьев.