С двенадцати лет, шалея от высшей математики, он самостоятельно вычислил оптимальное количество движений жнеца, необходимое для боя, учитывая массу андроида-суррогата, скорость реакции реалигента, помноженную на эластичность синтетических мышц управляемого им андроида, и сложность рельефа той или иной локации. Точность расчетов он проверял по толстенной книге с математическими таблицами. Книга эта не имела отношения к «Жатве», но позволяла проверить изобретенную Мэлом методику вычислений. И наедине с собой он с гордостью признавал, что до сих пор она его не подводила.
Нырнуть в комнату Мэлу мать не позволила, отправила умываться. Он поплелся в мыльню, а она вернулась на кухню, где под ее присмотром не слишком расторопная робоприслуга готовила обед. Мэл знал, что в глубине души Ма гордится им. Еще бы – школу окончил на одни пятерки. Всегда помогал по хозяйству. На каникулах подрабатывал на свиноферме. Если бы не его увлечение… Наверное, Ма казалось, что изза этого бзика ему ни в жизнь не найти хорошей жены. Вот поедет он в город, и окрутит его там какая-нибудь вертихвостка. Смешно. Ведь о девчонках Мэл еще и не думал…
Утром он не позавтракал – перед спаррингом нельзя набивать брюхо – и потому, вернувшись на кухню, сразу подсел к столу. Мать налила ему томатного супа, пододвинула корзинку с домашней выпечкой. Рядом на блюдечке, только руку протяни, сверкали изморозью кусочки бекона с мясными прожилками. По запотевшему кувшину с клубничным морсом стекали капли. На плите шкворчали котлеты. В топленом молоке томилась вареная картошка, а в духовке дозревал пирог с капустой. Мэл с удовольствием поболтал ложкой в бордовом вареве супа. Он показался ему сгустком крови, но аппетит будущего жнеца от этого только усилился.
Радостно залаял цепной пес. Хлопнула входная дверь. Заскрипели половицы, и в кухню ввалился отчим. Он был высок и широкоплеч. Рыжая борода и серые глаза делали его похожим на викинга, но моря дядя Джордж и не нюхал. Он вырос в пеорийском приюте. Никогда не имел собственного угла. И в доме семьи Линн нашел то, о чем мечтал с малолетства – сытный стол, мягкую постель и хозяйство, где было к чему приложить руки. Конечно, у «невесты» оказалось двое ребятишек, но Витт был почти взрослым, а Мэл уже ходил в школу.
– Налей-ка и мне, мать, – распорядился отчим, усаживаясь за стол.
– Руки бы вымыл, лихоимец, – с притворной сердитостью отозвалась та.
– Что бы ты понимала, – пробурчал «лихоимец», разглядывая темные от въевшейся графитовой смазки пальцы. – Технические масла чище твоего мыла…
Мэл привычно фыркнул в тарелку и привычно схлопотал от матери. Затрещина была символически легкой, хотя руку рыхловатая с виду Ма имела тяжелую. Местные пацаны это знали и потому никогда не лазили в огород Линнов. Однако сейчас Мэл с удовольствием перенес бы любую взбучку, лишь бы все оставалось по-прежнему – короткие беззлобные перепалки родни, его свинячье фырканье и вразумляющий материнский подзатыльник. В носу у Мэла вдруг засвербело. «Тоже мне – жнец! – рассердился он на себя. – Еще от дома не отъехал, а уж рассиропился…»
– Отбываешь? – как бы между прочим осведомился отчим.
– Да, вот поем сейчас…
– Подбросить тебя до остановки?
– Не, я гироцикл возьму.
– Правильно, на своих колесах сподручнее…
– Проезд на флаере итов стоит…
– Об этом не думай, парень, – сказал дядя Джордж. – Ты, главное, учись… А итов подбросим.
– Спасибо, дядя Джордж, – пробормотал Мэл.
– Мог бы уже и папой называть, – пробурчала мать. – Сколько лет одной семьей живем, а ты все «дядя Джордж», «дядя Джордж»…
– Будет тебе, Лиззи… – не слишком искренне возразил отчим. – Мэл уже взрослый парень, папа ему не нужен…
Это было не так, но Мэл промолчал, углядев в глазах Ма навернувшиеся слезы. Она украдкой смахнула их, отобрала у мужчин опустевшие тарелки, наполнила доверху картошкой и водрузила посреди стола сковородку с котлетами. Пасынок с отчимом налегли на второе, делая вид, что просто обедают, как это было уже сотни раз. Правда, обычно за большим столом сидело втрое больше народу, но племяши Мэла были сейчас в садике, а Витт с женой – на работе.
И все-таки это был не совсем обычный обед. Мэл это чувствовал и потому, дожевав котлету и запив морсом, торопливо поднялся. Пора было ехать. Да и тяжело сидеть за столом с людьми, которым не умеешь сказать, как ты их на самом деле любишь. Ма заметалась по кухне, укладывая в переносной холодильный бокс котлеты вперемешку с кусками еще не остывшего пирога.
Отчим тоже встал, вышел из кухни и вскоре принес плоскую серебристую коробочку. Мэл вытянул шею, разглядывая ее. Кальстан ему приходилось видеть редко. Если Мэлу требовались иты, Ма выдавала ему горстку этих треугольных жетончиков, которыми можно было оплатить мороженое, газировку, билет в стереотеатре, ну, или понравившуюся игру. Поэтому о кальстане он знал только то, что рассказывали в школе.