– А-а, это тот парень с ножом! – послышался рядом негромкий голос Беспощадного Меча. – Как ты освободился?
– У меня ключ, – подойдя ближе, хотя это было и опасно, выкрикнул Мэл. – Надо поговорить…
– Сначала сними с нас кандалы…
– Хорошо!
Мэл открыл замки. Отойдя подальше от других закованных, трое жнецов стали совещаться. Вскоре у них созрел план.
У самого выхода Мэла остановил стражник-непись.
– Куда? – лениво и почти беззлобно спросил он, поигрывая бичом.
– Старик задыхается, – пояснил Мэл. – Ему нужен свежий воздух…
– В шахту! – сказал стражник. – Бездельнику вреден свежий воздух…
Мэл положил хрипло дышащего старика на камни и медленно выпрямился. Стражник стоял спиной к свету, и Мэл не мог разобрать его лица, зато хорошо видел, что непись увешан оружием, как рождественская елка игрушками.
– Послушай, страж, – тихо сказал Мэл, обходя отверстие штольни так, чтобы оно оказалось между ним и вооруженным до зубов неписем. – Там внизу бунтовщики цепь расковали…
– Что?! – взревел стражник. – А ты как освободился?!
Он взмахнул бичом, но Проворный Нож только и ждал этого. Он стремительно перехватил сплетенный из сыромятной кожи конец бича и дернул на себя. Непись потерял равновесие и рухнул в шахту, а там его уже ждали… Мэл прислушался. Снизу раздался глухой рев. Через несколько минут над урезом штольни показалась голова Беспощадного Меча.
– Молодец, Нож! – крикнул он. – Я бросил ключ остальным. Освободятся, вылезут… Он выбрался наверх и помог подняться Зоркой Лучнице.
– Что будем делать дальше? – спросил Мэл.
– Пошуруем тут, – откликнулся его напарник.
Беспощадный Меч широко развел руки, в каждой из которых было по одному из клинков убитого и обобранного стража. Проворный Нож завертел головой, только сейчас обратив внимание на окружающее шахту пространство. Куда ни кинь взгляд, тянулась холмистая местность, изрытая штольнями, застроенная какими-то решетчатыми сооружениями с гигантскими колесами, которые вращала стекающая по желобам вода. Между шахтами были проложены рельсы, на которых стояли вагонетки – пустые и наполненные породой. На первый взгляд местность была пустынной.
– Да уж, – проговорил Мэл, – здесь есть где пошуровать…
– Держи! – сказал Беспощадный Меч и протянул ему один из клинков.
Мэл показал на тяжело дышащего старика, спросил:
– С этим дохляком что делать? Добить?
– Не… надо, – выдавил старик. – Я вам… пригожусь…
– Интересно, как? – спросил Беспощадный Меч.
– Я знаю… где… стража… хранит оружие… – с трудом проговорил непись. – Не убивайте…
– Не убьем, – пообещал Меч. – Если не соврешь… Ну давай, показывай…
– Я не могу… идти…
– Нож, придется тебе его тащить, – распорядился Беспощадный Меч. – А мы с Лучницей тебя прикроем…
Мэл кивнул, вернул ему клинок, чтобы освободить руки, и снова поднял старика-непися, буркнул:
– Ну, куда тебя нести?
– К Старой выработке…
– И какая из них Старая? Старик протянул тощую руку.
– Вон те руины… Где отвалы…
Мэл со всех сил припустил к темнеющему неподалеку зеву Старой выработки. Беспощадный Меч и Зоркая Лучница, которая пока была вооружена лишь метательными ножами, отобранными у того же стражника, шли рядом, озирая окрестности. Над локацией вовсю сияло солнце, и начинало изрядно припекать. Только чахлые деревца с узкими листьями, росшие на отвале, давали негустую тень. Здесь обнаружился родник, который бил тонким ломким стеклянным столбиком из-под земли всего в десяти шагах от заброшенной штольни.
И хотя суррогаты-андроиды не испытывали жажды, при желании реалигента они могли напиться, хотя бы для того, чтобы охладить внутренние механизмы. Поэтому Мэл положил непися в тень и, оглянувшись на товарищей, кинулся к роднику. Он успел напиться сам и принести пригоршню восхитительной, с железистым привкусом, воды, чтобы напоить ею немного отдышавшегося старикана, когда услышал сдавленный вопль Лучницы и увидел перед собой кожаную перевязь щегольской сандалии. Нога, обутая в эту сандалию, поднялась и наступила на руку лежащего непися.
– Почему не в шахте? – прозвучал надменный голос.
Мэл, не распрямляя спины, вылил воду в запекшийся рот старика и только тогда посмотрел в лицо обладателю сандалии. Перед ним стоял огромный толстяк в вызолоченном доспехе, надетом поверх длинной рубахи с вышитым подолом. На голове у толстяка был высокий остроконечный шлем с серебряными крыльями по бокам. Лицо его выражало презрение, но в глазах было не больше ума, чем у старого сельхозробота, поэтому Мэл мысленно прозвал толстяка Бормоглотом. Правда, на роскошной перевязи у Бормоглота висели ножны с длинным мечом.