Разъяренный зверь открыл зловонную пасть, и от этого судорожного зевка рухнуло полстены. Жнецы и жницы из отважной четверки подхватили каждый по валуну и бросились в атаку. Проксимозавр щелкнул челюстями, пытаясь ухватить кого-нибудь из них, но из-за того, что он был придавлен каменной массой обрушившейся кладки, подвижность его была весьма ограничена. Зверь сипло проревел, снова разевая пасть, и на мгновение обнажилась его глотка. Стало видно, как вибрируют голосовые связки, похожие на ряд гибких пластин.
Проворный Нож воспользовался этим, с натугой подхватил самый большой валун, какой только смог поднять, и затолкал его чудовищу в глотку. Проксимозавр поперхнулся, попытался выплюнуть камень, но тот был слишком тяжелым и от этого движения провалился еще глубже. Зверь рванулся назад, забился. Судя по звуку, он молотил хвостом из стороны в сторону, окончательно разрушая остатки стены, что отделяла каземат от остальной части локации Шестого Дня.
– Давайте выбираться отсюда! – крикнул Меч. – Покуда зверь не похоронил нас вместе с собой.
К счастью, между умирающим хищником и уцелевшими стенами образовалась достаточно просторная щель, чтобы мог протиснуться даже широкоплечий Гэри Каппер. Когда друзья выбрались из каземата, то обнаружили, что вправо и влево на добрых два километра тянутся наклонные стены до боли знакомого Лабиринта. Неужто это все, на что хватило ныне фантазии Беспристрастных Судей? Как-то слабо верилось. Может, они припасли еще парочку проксимозавров?.. Если это так, то шансы отважной четверки стремительно приближались к нулю. Не придавленным многотонной грудой камня зверюгам каменюки в глотку не затолкаешь.
– Предлагаю все обсудить, – сказал Беспощадный Меч. Проворный Нож удивленно взглянул на него.
– А что тут обсуждать? – спросил он. – Надо пойти или направо, или налево. У нас все равно нет ничего, кроме булыжников, чтобы драться сейчас хоть с новыми зверюгами, хоть с неписями.
– Вот это и нужно обсудить – направо или налево? – пробурчал его напарник. – Не хочется опять угодить в ловушку. Нож пожал плечами.
– А кому хочется? Я к тому, что нечего нам решать…
– Может, нам разделиться? – предложила Зоркая Лучница, хотя ей очень не хотелось этого.
– Тогда мы станем вдвое слабее, – покачала головой ее подруга.
– Не будем мы разделяться! – отрезал Беспощадный Меч. – Нож прав! Нечего тут решать. Идем влево.
Прихватив по булыжнику поувесистей, они неторопливо двинулись вдоль левого витка Лабиринта. Спешить друзьям было некуда. Это в первые дни «Жатвы» они старались как можно больше уничтожить суррогатов противника, теперь их интересовало совсем другое. Они должны были вывести Беспощадных Судей на чистую воду, доказав, что те нарушают правила, которые сами же и придумали. Компромат у них теперь был, но простое его обнародование мало что даст. Нужно сделать так, чтобы все миллиарды зрителей «Жатвы» лично убедились в нечистоплотности ее устроителей.
Дик Слейтон недолго сопротивлялся. Не корчил из себя святую невинность. Он сразу понял, чего от него хотят герои нынешней «Жатвы», которые намеренно не стали скрывать своих лиц, чтобы великий комментатор знал: это не какиенибудь примитивные вымогатели, а самые популярные люди в Ойкумене, а следовательно, шутки с ними плохи. Разумеется, поначалу он еще играл в благородство, ссылаясь на то, что не имеет права разглашать коммерческие тайны, пока Сабина не намекнула ему, что чрезмерное увлечение молоденькими девушками может выйти боком.
– Нет-нет, – испуганно бормотал он. – Я лишь хотел сказать, что с моей стороны нехорошо так поступать с судьями… В конце концов, они мои работодатели… Конечно, с вами они поступают нечисто… И хотя судьи, в некотором роде, доверяют мне, но… Однако есть пределы человеческой мерзости. Я не могу оставить таких замечательных парней и девушек, как вы, настоящих героев «Жатвы», один на один с этими подонками…
– Не виляйте, Дик! – прикрикнул на него Гэри. – Выкладывайте прямо, что они задумали?
– Насколько я понял, судей не устраивает ваша бешеная популярность…
– Это еще почему? – удивился Мэл. – Они же на нашей бешеной популярности заколачивают бешеные бабки! Слейтон печально улыбнулся.