Ободренный ее ласковостью, Василий не удержался:
— Не видела там… Степана-то?
— Видела, — спокойно сказала она. — Луговые машины он мне показывал, Вася. Да что это ты тревожный какой? — она погладила его по голове. — Не из-за чего ведь, Вася. — И, видя, что тревога его не проходит, она безошибочно нашла те слова, которые лучше других могли его успокоить: — Еду я в машине, а маленький как начнет толкаться! Видно, не по вкусу пришлась ему дорога. Не иначе, мальчик родится, Вася. Уж очень он нравный! По всем приметам выходит, что мальчик.
Василий слушал ее добрые слова, смотрел в ясные, правдивые глаза и постепенно успокаивался.
Валентина гостила дома. Давно перекипел суп и пересохли котлеты, а Андрея все еще не было. Валентина нервничала. Она бродила из комнаты в комнату, то м дело смотрела на часы и ничем не могла заняться.
Весь год они мечтали о частых и регулярных встречах, но оба были слишком заняты. Случалось так, что Андрей, остро затосковав о жене, вечером выезжал в Первомайский колхоз, а Валентина в это время была в других кол хозах. Ночью он ездил в поисках жены из села в село, по всему сельсовету и, намучившись, находил ее заночевавшей в доме у какого-нибудь колхозного бригадира. Бывало и так, что Валентина, с великим трудом освободив вечер, приезжала к нему как раз в ту минуту, когда ему срочно необходимо было уехать. Оба они ругали свою кочевую жизнь и наперечет считали те часы и минуты, когда им удавалось побыть вместе.
«Неужели опять придется уехать, так и не дождавшись его? — тосковала Валентина, слоняясь по комнатам. — В прошлый раз было то же самое. Как о счастье, мечтаешь о том, чтобы пообедать с мужем!»
Он пришел за полчаса до ее отъезда, сияющий, веселый, оживленный.
— Валька, дорогая, — заговорил он еще с порога, какая удача! К нам приехали три новых агронома, и один из них местный житель, из вашего сельсовета. Молодой, энергичный парень—прекрасная замена для тебя! И какое счастливое совпадение: месяца через два уезжает Павличенко, агроном райзо. Освобождается место агронома в Угрене. Наконец-то мы будем вместе!
Она и обрадовалась и растерялась:
— Это — счастье! Но… как же партийная организация и работа с Алешиной сверхранней, и политзанятия?
— Партийной организацией сможет руководить Бу янов, на политзанятия будешь ездить, а сверхранней займется новый агроном. Ты как будто не рада?
— Я страшно рада, но… как-то сразу!
— Валька, сейчас уже нет необходимости в нашей разлуке! Колхоз встал на ноги, партийная организация выросла, приехал молодой агроном. Чего же еще ждать? Хватит нам с тобой кочевать!
— Конечно, хватит. Я еще больше тебя устала от этой разъездной жизни, но… может быть, после посевной?.. Мне хочется…
Он заметил ее растерянность, засмеялся и сказал с шутливой жалобой:
— Валька, ведь я уже старый! Вот посмотри! — Он нагнул голову и показал ей прядь волос с несколькими ниточками седины. — Видала? Я уже старик. Мне уже хочется, чтобы жена сидела рядом со мной и штопала мне носки, и скоро- это будет. Скоро мы с тобою заживем, как вполне нормальные домовитые старички! Будем сидеть дома, раскладывать пасьянс зимой и поливать георгины летом.
Он шутил и смеялся, но как только Валентина уехала, веселость покинула его.
Он прошелся по опустевшим комнатам. Свежевыкрашенные и натертые мастикой полы блестели. Оттого, что и Андрей и Валентина почти не бывали дома, в квартире чувствовалась парадная необжитость. Как нехватало здесь говора, смеха, брошенной на диван книги, пухового платка, свесившегося со спинки кресла!
«Валентинка только что была здесь, — попытался утешить себя Андрей. Но это не утешило его. — Мы даже не успели поговорить как следует! Все торопливо, все наспех! Столько всегда накопится новостей и тем для разговоров, что никак не втиснешь их в короткую встречу. Скоро ли она приедет совсем?»
Он ходил из угла в угол и тер ладонью затылок — в последнее время у него появились пульсирующие боли в затылке, порой лишавшие его сна и способности работать. Врачи объясняли это переутомлением.
«Вот взялся, чортов черепок! — выругал он свой затылок, потер его ладонью и мысленно продолжал: — Сейчас, брат, нельзя хворать. Нельзя. Нельзя. И отдыхать сейчас нельзя. Провести посевную и уборочную, а там хоть в десять санаториев сразу».
Ему предстоял самый трудный год в его жизни.
В памяти встал прошлогодний разговор в обкоме.
После того как в областном управлении решительна отказали в средствах на строительство образцовой МТС, Андрей пошел к секретарю обкома. Секретарь вызвал од повременно и его и начальника областного управления сельского хозяйства. Взъерошенный и обозленный Андрей, решивший хоть из-под земли достать деньги на образцовую МТС, и уравновешенный, уверенный в себе начальник областного управления Алексеев сидели в кабинете первого секретаря.
— Ваши доводы? — спокойный и внимательный взгляд секретаря устремился на Андрея.
— Мои доводы?
Андрей понимал, что от убедительности его доводов во многом зависит решение вопроса, и ответил с твердостью и спокойствием, противоречившими его красному лицу и сердито блестевшим глазам:
— Я считаю, что именно у нас в Угрене есть и необходимость и возможность создания и использования образцовой МТС. Угренский район в течение десятков лет числится самым слабым в области. Самые слабые звенья требуют самого сильного укрепления. Этим я обосновываю необходимость в дополнительном и преимущественном субсидировании строительства, в организации образцовой МТС именно у нас. Угренский район, несмотря на свое многолетнее отставание, в последние месяцы очень быстро идет вперед и по многим показателям обгоняет более сильные районы. Этим я обосновываю нашу возможность и способность создать такую МТС, нашу способность правильно ее использовать и на базе механизации поднять экономику района.
— Ваши доводы? — так же спокойно и серьезно обратился секретарь обкома к Алексееву.
— Средства на строительство распределены плановой равномерно по всем районам, — сказал Алексеев. — Неотложные нужды и специфические особенности есть у каждого из районов. Товарищ Стрельцов не умеет подходить к фактам с государственной точки зрения. Он не видит всей области в целом. Он заботится только о своем Уг-ренском районе.
— Партия приказала мне заботиться об Угренском районе, и я выполняю ее приказание! — горячо перебил Андрей. — И нет ничего антигосударственного в том, чтобы самую большую помощь оказать самому слабому звену, После получасового разговора секретарь обкома сказал:
— Подумаем. Посоветуемся. Завтра дадим ответ. На следующий день Андрей уже один стоял в кабинете секретаря и слушал его негромкие слова:
— Будете строить образцовую МТС. Мы верим в ваши возможности сделать ее действительно образцовой. Но вам понятна та ответственность, которая ложится на вас? У вас будет лучшая, крупнейшая МТС в области; нам важно, чтобы за несколько лет. к тому времени, когда в других районах будут выстроены такие же МТС, в области уже был поучительный опыт работы, опыт умелого, правильного использования крупного узла механизации сельского хозяйства. Значение той задачи, которую мы ставим перед вами, выходит за пределы района. Сумеете справиться с ней — беритесь, не находите в районе возможности для ее разрешения — говорите прямо.
— Сумеем, — подумав, ответил Андрей.
Вспоминая этот разговор, Андрей все ускорял шаги, пока сам не заметил этого: «Что же теперь бегать из угла в угол? Трудно? Да. Выполнимо? Да. Так надо же думать об этом, думать ясно, точно, конкретно. Надо сорганизовать мысли».
Трудности и мелочные неполадки были так многочисленны, что порой казалось, он завязнет в них, как увязают в болоте. Ему хотелось яснее представить себе будущее, провести к нему сквозную линию конкретных дел и мероприятий, а сотни нерешенных вопросов осаждали мозг, мысли шли вразброд.
«Половина тракторного парка требует полного обновления. Высоцкий подсчитал среднегодовое количество поломок и простоев за три года. Цифра невероятная! Вопрос с кадрами… Трактористами МТС укомплектована на семьдесят процентов, и те в большинстве молодые, неопытные. А МТС должна стать образцовой: у нее должно быть наименьшее по области количество простоев и поломок, наибольшая механизация полевых работ, наибольшая экономия горючего… Опять я бегаю по комнате. Распустил нервы. Хоть бы Валентина была здесь! Что же кружиться по комнате? Пойду в райком: там мне лучше работается».