Вот только после всей этой погони я чуть легкие не выплевывал. Нужно было передохнуть хотя бы минуту. Привалился спиной к прилавку, замер, стараясь успокоить дыхание. Сердце чуть из груди не выскакивало, и амальгама, похоже, пока не могла с этим помочь.
Аррана, как ни странно, не было слышно. Неужели отстал? Сомневаюсь, что тем взрывом его серьезно накрыло. Скорее просто дезориентировало немного, и он потерял меня из виду.
Ладно, оставаться на одном месте в любом случае не стоит, надо увеличивать разрыв. Я двинулся дальше – по-прежнему пригибаясь и стараясь держаться подальше от прозрачных перил, чтобы меня не было видно с первого этажа.
Магазины, к моему удивлению, были открыты, лишь у очень немногих витрины были наглухо задраены рольставнями. Выходит, буря грянула, когда торговый центр еще работал. Причем грянула сразу, резко – большинство людей попросту бежали отсюда, побросав рабочие места. Пол весь был усыпан осколками стекла и всяким хламом, который разметало ветром. Какие-то обломки, коробки, опрокинутые кадки с искусственными цветами. На первом этаже громоздилась целая гора обломков от огромной люстры, рухнувшей с потолка. Вдобавок весь пол почему-то был мокрым – возможно, сработала система пожаротушения.
Так, прикинем. Оперировать меня начали где-то в шесть вечера – привезли в больницу с острым аппендицитом, откладывать на утро уже было нельзя. Выходит, началось все где-то между шестью и десятью часами…
Осколки и прочий мусор то и дело хрустели под ногами, и я каждый раз стискивал зубы, настороженно оглядываясь. Вокруг не было ни души, но это как раз нервировало еще больше. Пустой разбомбленный торговый центр и сам по себе выглядел, как говорит молодежь, крипово. А если вспомнить о том, что тут могут быть монстры, а по пятам за мной следует агрессивно настроенный чужак – то и вовсе получалось комбо.
Надо выбираться отсюда. Не тем же путем, конечно. Добежать до дальнего конца этажа, спуститься и выйти через другие двери…
Рядом со мной вдруг словно граната взорвалась. Секция стеклянного ограждения разлетелась вдребезги – откуда-то снизу, пробив ее, прилетел наконечник уже знакомой светящейся цепи, вонзился в колонну в паре метров от меня. Сама цепь снова трансформировалась, резко сжимаясь, и арран в бело-золотых доспехах подтянулся на ней, рывком запрыгивая на второй этаж.
Я, оскальзываясь на влажном полу и чудом не спотыкаясь о разбросанный хлам, рванулся назад, но на этот раз мне повезло куда меньше. Точнее, наверное, преследователь мой действовал куда точнее. Место для новой атаки он подобрал удачно – я оказался на открытом участке, укрытий никаких. Бежать, конечно, можно. Но только чтобы получить удар плетью в спину или заряд из плазменной пушки. Так себе дилемма.
Впрочем, оставался и третий вариант.
Зарычав от досады и ярости, я развернулся в сторону чужака. Светящийся клинок сам собой вырвался из наруча.
Конечно, драться с таким – полное безумие. Силы, мягко говоря, неравны. Тут даже чудо-клинок не особо поможет – думаю, броня противника рассчитана и на такое оружие, так что вполне держит удар. Но что мне оставалось делать? Как говорится, помирать – так с музыкой.
Аррана мой маневр почему-то здорово возмутил – он разразился длинной гневной тирадой на незнакомом языке, напоминающем не то латынь, не то греческий. Попер на меня, сжимая кулаки. Цепь его втянулась куда-то за спину, пушки на предплечье тоже не было видно – похоже, тоже убралась в кобуру.
Он что, с голыми руками на меня решил идти? Тогда, может, у меня есть кое-какие шансы…
Ага, как же!
Я машинально встал в боевую стойку, встретил противника серией быстрых режущих ударов перед собой. Но арран, несмотря на внушительный рост и толстые доспехи, двигался быстро, играючи уклоняясь от клинка ровно настолько, чтобы светящаяся полоса проходила буквально в волоске от него. Будто издевался. И продолжал что-то рычать по-своему.
– Сорд’идас гелот! Куом одес танквере сакра теллум, бэстиа?!
Ответной атаки долго ждать не пришлось. Я даже не понял толком, что произошло. Кажется, он просто выбрал момент, когда я оказался открыт, и ударил тыльной стороной ладони по лицу. Вроде как пощечину влепил. Но только пощечина эта – в латной рукавице, так что едва не отправила меня в нокаут.
Щека взорвалась от боли – такое чувство, что кожу с нее содрали от виска до самого подбородка. Перед глазами все поплыло. А дальше я будто бы упал в бассейн с темной, как чернила, водой, и барахтался, пытаясь понять, где верх, где низ.