— Что, видали? — говорили на трибунах, храня верность легенде. — Шесть человек не могли справиться, а Ага-Юсуп только взглянул!
Грохнула медь оркестра. Тариель рысью побежал мимо трибун. Повиснув на поводе, чертил землю ногами младший тренер. Нагнув голову и жадно затягиваясь обсосанной папироской, застенчиво двинулся Гельды, такой твердый в седле, такой неуверенный на земле, а последним, припадая на обе ноги и обратив к трибунам незрячую половину лица, вышагивал Ага-Юсуп.
Он был наездником еще до революции, лучшим наездником Туркменистана. Бой Шахмурадов тщетно пытался заставить Ага-Юсупа работать на него. Не вышло. Тогда Шахмурадов решил избавиться от Ага-Юсупа. Однажды во время скачек два всадника с двух сторон бросились к Ага-Юсупу. Цокнули, сбившись, копыта, Ага-Юсуп сделал отчаянный рывок, но было поздно: всадники зажали его с двух сторон, он почувствовал, как хрустнули кости ног, и упал на круп лошади. В тот же момент один из всадников плетью выжег ему глаз.
Когда он лежал в пыли, над ним склонилось потное брюзглое лицо с усами, похожими на крысиные хвостики.
— Червь, — прохрипел Шахмурадов, — ползи к моим конюшням, будешь учить коней.
Но Ага-Юсуп предпочел нищенскую суму. Годы скитался по базарам хромой одноглазый нищий. Когда пришла Советская власть и в аулах возникли колхозы, Ага-Юсуп принес им свой опыт и годами скопленную тоску по коням…
Трибуны встретили его овацией. Сегодня Ага-Юсуп вновь блеснул своим тонким и гибким мастерством. Только теперь поняли знатоки глубокий смысл победы Тариеля. Хорош спокойный, выдержанный конь. Но всегда ли следует ломать характер коня ради этой внешней покорности? Ведь можно и так сломать характер, что конь перестанет быть конем. Страстный характер Тариеля не мирился с чужой властью. Сохранив ему видимость свободы, Ага-Юсуп сумел взять от него то, что нужно для победы. Он заставил служить этой цели даже отрицательные качества Тариеля — неукротимую, своевольную страстность. Он сделал это так тонко, что не затронул бешеной гордости коня. Своеволие Тариеля послушно работало на Ага-Юсупа…
У одинокого доселе стана «Заря» появились первые зеваки. То было добрым знаком: «Заря» начинала завоевывать популярность. И когда объявили забег на республиканский приз и Чары взобрался на иомуда, кто-то крикнул:
— Всыпь им, Чары!
Кони галопом подошли к старту. Взмах флажка — и вот они понеслись плотно сбитой кучей, обогнули поворот, куча стала таять, между всадниками наметились просветы, и вперед вырвался белый Сокол бахарского колхоза; на следующем повороте снова сбились в кучу, а на последней прямой вдруг растянулись в ленту. Можно было подумать, что они выполняют заранее намеченную фигуру — с такой это вышло четкостью. Сейчас почти равные промежутки отделяли наездников друг от друга, лишь в конце ленты случился обрыв: Чары на своем иомуде сильно отстал от ближайшего соперника.
В таких случаях наездники обычно сходят с дорожки — уж очень неловко подходить к финишу, когда другие закончили дистанцию, чувствуешь противную пустоту вокруг себя. Но Чары думал: пусть иомуд привыкает к дорожке. В одиночестве под свист мальчишек закончил он дистанцию.
И снова пустота обвела кругом стан «Зари». Чары не был ни смущен, ни опечален. Он чувствовал, как растет в нем сила, упрямая, сосредоточенная сила. Подобная напряженная ясность овладевала им в опасные минуты на фронте. Тогда чувствуешь себя как бы выключенным из привычных ощущений и вместе с тем необычайно отчетливо воспринимаешь все происходящее вокруг…
Со стороны трибун доносилась музыка: Гельды вручали второй ковер. Еще один заезд, затем очередь Жаворонка. Чары поцеловал Жаворонка в теплые глаза и стал развязывать ремни, державшие попону…
Последний, непризовой, заезд подходил к концу. Наездники приближались к финишу. Впереди — дед Берды с бородой лопатой, Амман и маленький Кара; Амман по обыкновению что было сил нахлестывал своего каурого, но дед Берды оттирал его от бровки. Тщетно силился Амман обойти старика, тот упрямо сбивал его с пути. Разгневанный Амман заорал во все горло, но было поздно — красная рубашка маленького Кара мелькнула мимо столба финиша. Смысл этой уловки стал ясен, когда диктор объявил победителя:
— Караель колхоза «Луч», наездник Кара Бердыев, тренер Берды!
Кара повел Караеля мимо трибун, сзади, ухмыляясь в бороду, с перевальцем, шагал дед Берды. Зрители безмолвствовали. Маленький Кара жалобно взглянул на трибуны.
— Дедушкин внучек! — раздался звонкий голос.
Лицо Кара скривилось, он погрозил деду грязным кулаком и плача побежал к своему стану…