— Да уж, особенно его много у меня!.. Я ведь тебе говорил, что в Эфиопии время течет совсем по-другому. Да я вообще сказал тебе очень много лишнего! То, что я к тебе тогда подошел, уже было лишним.
— Айвар... — тут Нерина сделала шаг в его сторону.
— Ну уж нет, прощаться по-дружески мы не будем, — резко произнес эфиоп, отстраняясь. — И позволь ничего тебе не желать. Я думаю, вы и так организуете свою жизнь. Можешь собой гордиться: пощечины хуже, чем от тебя, я не получал еще ни от кого!
Он развернулся и пошел быстрым шагом обратно к клубу, где его дожидался Даниэль. Друг не стал допытываться, чем кончился разговор, поняв все по его оцепенелому взгляду. А Нерина так же быстро ринулась в обратную сторону улицы. Она едва глядела по сторонам и замечала только впечатавшиеся в асфальт первые опавшие листья, раздавленные и неживые.
После этого Айвар занялся сбором вещей и заработанных денег, решив по-всякому искать новое место. Заодно он удачно продал золотую цепочку с крестиком, которую ему в честь помолвки подарила мать Нерины, а всю бижутерию, полученную от самой девицы, снял и выбросил, после чего действительно почувствовал себя слегка очищенным. Айвар уже точно знал на тот момент, что больше не ляжет в постель с теми, кто смотрит на него как на низшее создание, которое ради своей минутной забавы можно подкормить деньгами или казенным благодушием. Доведется ли ему пережить любовь или только мимолетные страсти, это в любом случае лучше и честнее по отношению к другим и себе.
С Даниэлем Айвар все это время больше не пускался в откровенности, и друг его не трогал лишний раз, хотя очень за него переживал. Он надеялся, что Айвар все-таки не покинет Россию, по крайней мере до тех пор пока не будет все готово к его собственному отъезду — Даниэль считал, что податься на заработки в Европу вдвоем гораздо лучше. Однако спустя неделю после разговора с Нериной Айвар вдруг почти без объяснений купил первый попавшийся билет и сообщил, что улетает в Аддис-Абебу. Как отметил Даниэль, друг был по-настоящему сам не свой, и он решил, что Айвару снова кто-то угрожал. «Наверное, намекнули, что если он не уедет, то наркоту подкинут уже в клуб, и в других дозах, — подумал Даниэль, — Бедный Иви, за самого себя он бы так не испугался».
В день отъезда провожать Айвара пришел не только Даниэль, но и Оля с Митей. Очень расстроились и их родители, которые не верили в его виновность вопреки всем доводам Андрея Петровича, а уж семья Мити и вовсе считала Айвара родным. К счастью, он успел поставить деда Гришу на ноги и дал Мите наставления, как в дальнейшем сохранить старику здоровье, но когда зашел проведать своего подопечного напоследок, дед едва не плакал.
Митя рассказал, что Андрей Петрович звонил его родителям и настоятельно рекомендовал вспомнить, не пропадали ли у них из дома вещи, деньги или медикаменты для старика. Те сухо ответили, что не могут ему сообщить ничего полезного, а когда старший Ли обратился с таким же вопросом к деду Грише, тот, по словам Мити, и вовсе «прошелся матюгами».
— Потом он и за меня взялся: мол, не замечал ли я за тобой чего-нибудь подозрительного, — поморщился Митя. — А я только сказал: вы не там вынюхиваете, дядя Андрей.
— Ладно, со своими делами они пусть дальше сами разбираются. Только, Мить, что для меня самое паскудное в этой истории? — вздохнул Айвар. — То, что это были именно наркотики. Я ведь ненавижу все, что с ними связано! Сколько я в Эфиопии повидал, как люди унимали голод или недуги всяким дурманом и теряли человеческий облик! Матери подкармливали младенцев местной «травкой», чтобы те не мешали работать, а нищие их накачивали и медленно доводили до смерти. Таких, впрочем, ты и здесь наверняка видел. Я мечтал это искоренить, лечить людей, помогать им вернуться к нормальной жизни, а меня обвинили, что я сам употребляю, или даже продаю! А с чего, кто бы объяснил?! У меня же все было хорошо, от этого никого на дурь не потянет! Только от беды. А Нерина... Да что с нее взять, Митя, она просто наигралась.
Втроем ребята купили ему в подарок недорогой, но хороший планшет, куда закачали много интересной литературы, кое-какие фильмы и музыкальные записи.
Митя сказал ему:
— Ты имей в виду, Айвар, что у тебя тут есть друзья. Так что пиши нам в любое время, а если выдастся возможность еще сюда выбраться — дай знать, будем рады увидеться.
— Спасибо, — с чувством сказал Айвар, пожал ему руку, а Олю, которая в основном молчала, поцеловал в щеку. Из аэропорта все трое шли в очень подавленном состоянии.
После этого вспыльчивый Даниэль несколько раз звонил Нерине и на очень повышенных тонах спрашивал, не хочет ли ее семья поинтересоваться, как Айвар долетел и не встретили ли его «финкой в живот» еще по дороге от аэропорта до какой-нибудь трущобы. Но в конце концов трубку взял отец семейства и сухо попросил оставить в покое его дочь.
— А если вашему другу что-то нужно, молодой человек, то пусть он имеет мужество сообщить об этом сам, — подытожил Андрей Петрович.
— Да иди ты..., дядя, — произнес Даниэль и сбросил вызов. На этом его контакты с семьей Ли закончились.
... Нерина спустя полгода вышла замуж за Костю Кима. Он стал гораздо внимательнее к ней и поначалу они общались по-дружески, но через некоторое время былые чувства напомнили о себе. Родители восприняли это событие с облегчением и радостью.
Правда, дружбу с семьей Амелиных Андрей Петрович все-таки потерял — старшие отказались приходить на свадьбу Нерины и Митя в этом их поддержал, сказав: «На такой цирк можно и в бразильских сериалах посмотреть, там даже лучше играют». Его отец однажды откровенно высказал Андрею Петровичу все, что думал о происшедшем, — что только слепоглухонемой или законченный лицемер мог обвинить в таких ужасах этого парня, который принес в их дом свет.
— Если в доме нет света без какого-то проходимца, значит, это хреновый дом, — резко парировал Андрей Петрович, правда, почти сразу пожалев об этом.
Однако отыграть назад было уже нельзя. Русский молча посмотрел на него таким взглядом, полным и оскорбленности, и жалости, что у Андрея Петровича впервые шевельнулась мысль, будто он что-то недопонял в этой странной истории.
Зато Надежда Павловна была в отличном настроении: ей удалось разгуляться на деньги сватов, выбрав и шикарный кружевной наряд «экрю», и флердоранж, и фату до пола, и невероятный дизайнерский букет. Благословляя дочь в день свадьбы, Андрей Петрович подумал, что все-таки высшая воля расставила все по местам, и эта мысль помогла загладить колючие воспоминания.
Часть II
АДДИС-АБЕБА
В вечерний час горят огни,
Мы этот час из всех приметим,
Господь, сойди к молящим детям
И злые чары отгони!
Н. Гумилев, "Рассказ девушки"
1.Эфиопия открывает душу
Айвар коротал несколько минут отдыха в просторном помещении для среднего медперсонала. Широкие окна были в это время закрыты рулонными шторами от палящего солнца, но парень уже наизусть знал простирающийся за ними пейзаж — светлые здания госпиталя, разросшегося в маленький городок, и кроны вечнозеленых деревьев. В комнате, как и в палатах, приятно пахло сушеными цветами, которые санитары оставляли в стеклянных сосудах у дверей. Айвар отпил холодного лимонада и собрался в детское отделение, где его наверняка уже ждали — маленьким друзьям не терпелось похвалиться новыми рисунками, послушать сказки и немного погулять на воздухе.
Чувство страшного разочарования, с которым Айвар вернулся в Эфиопию, будто указало верный путь, в котором нужно было полагаться на себя, а не на сказочные случайности и встречи. Теперь он снова жил в одном из панельных домов, но совсем в другом районе Аддис-Абебы, в баре больше не бывал и не вспоминал о семье Ли. Однако с Митей и Олей Айвар продолжал переписываться так, будто Нерины между ними никогда не было.
В одно из отделений госпиталя Российского Красного Креста молодой человек устроился на работу вскоре после приезда. Начинать пришлось с примитивных обязанностей, которые Айвар выполнял на совесть, и позже ему удалось здесь же выучиться на курсах для среднего медперсонала. И юноше показалось, что он впервые стал жить по-настоящему, а не наблюдать за калейдоскопом картинок — то мутных и грязных, как в баре, то красочных, но холодных, как в открыточном Петербурге.