— Зачем же за этой борьбой проходить мимо маленьких радостей? Тем более что я своего счастья, по-моему, достиг...
Он закопался в ее прекрасные волосы, спадающие на плечи и грудь, и поцеловал в шею, взглянув на нее весело и вызывающе.
Свадебные приготовления не смущали и не раздражали Айвара, как многих женихов, он все воспринимал с воодушевлением и интересом, словно в детстве, когда любил красивые и милые вещи, праздники и внимание. И сейчас Айвар с удовольствием, которое, впрочем, не показывал невесте, ждал того дня, когда можно будет почувствовать себя африканским принцем, только уже не маленьким, а взрослым. Семья Налии смогла разыскать и пригласить много старых знакомых, которые помнили жениха и невесту в детстве, а потом жизнь разметала их по разным уголкам Африки и даже за ее пределами. А Налия к этим хлопотам относилась с азартом, нормальным для любой девушки. Ей непременно хотелось, чтобы в церемонии были черты и западного, и аутентичного эфиопского бракосочетания.
В заветный день пара, получив напутствие в доме родителей, отправилась на машине к месту венчания. Оно, впрочем, носило формальный характер и в основном священник просто оглашал гражданский договор. Объявив, что Айвар Робин Теклай и Корналия Хэйзел Мэхдин отныне являются мужем и женой, он против протокола добродушно улыбнулся и сам поздравил молодых.
Прятать под фатой свои потрясающие волосы Налия наотрез отказалась и украсила их диадемой из черной яшмы в золотой оправе. Невесту нарядили в белоснежное парчовое платье строгого покроя и вышитую золотыми нитями пелерину. Приглядевшись, можно было рассмотреть, что одеяние расшито изображениями львиц, затаившихся вблизи ничего не подозревающих антилоп, обезьян, убегающих от лесного пожара, вековых деревьев, покрытых замшелыми седыми лианами.
На Айваре также был белый костюм, узорная, как и у новобрачной, черно-золотая шамма и традиционная шапочка этих же цветов. После церемонии они прошли по праздничной аллее, украшенной яркими флагами и белыми лентами, к огромному пиршественному столу. На него Налия распорядилась поставить ритуальную коровью тушу и, самолично отрезав от нее ломтики, преподнесла их гостям из собственных рук. Зная отчаянную натуру жены и ее готовность к экспериментам, Айвар все же был удивлен.
На сладкое была выпечка, украшенная, как сказала Налия, «по русским рецептам» — резные пироги с финиками и инжиром, ватрушки с нежным творогом, пышные кексы с желтой медовой сливой и изюмом.
Поскольку в Эфиопии всегда любили шумные и многолюдные праздники, на свадьбу были приглашены и дальние родственники Айвара из деревни, которые за прошедшие годы изрядно нарастили свое семейство. Он был рад их видеть и во всяком случае не помнил никаких обид. Старший из мужчин в семье дал ему напутствия, которые принято было получать от отцов. После торжественной части началось веселье с народной музыкой, плясками и забавами, для которого молодожены переоделись в более легкие европейские наряды, а озорничающие вокруг стола чернокожие ребятишки довершали картину этой прекрасной жизни-однодневки. Пришли также все, с кем Айвар дружил в больнице, среди которых было немало белых. Те с удивлением взирали на бесхитростное веселье народа, чьи нелегкие будни знали, можно сказать, с изнанки.
Кроме них, Айвар пригласил и Даниэля, и к его радостному изумлению, тот в самом деле приехал, хотя часто говорил, что ноги его на родине отца никогда не будет. Налия тоже встретила его очень тепло, зная, сколько он поддерживал Айвара все эти годы. Мулат выглядел ярко и блестяще в темно-синей пиджачной паре, кремовой рубашке, пестром галстуке и с золотыми часами очень модной марки. Кроме того, он привез для молодых самый роскошный подарок — арабский шоколад с верблюжьим молоком и картину из разноцветного песка. Айвар понял, что в жизни друга тоже произошли перемены, и, хлопая его по плечу, сказал шутливо:
— Ты что же это, меня решил затмить?
— Да бог с тобой, Иви, тебя никому не затмить, — засмеялся Даниэль, — но вообще ты зришь в корень: следующая свадьба точно моя! Я ведь недавно обручился с дочкой одного выходца из Эфиопии, который сейчас уже имеет бизнес в Штатах, а познакомились мы, представь себе, на рок-фестивале в Европе! Нет, они, конечно, не миллиардеры какие-нибудь, сами на свое производство вкалывают, но ничего, я тоже работать умею. А уж ради того, чтобы океан увидеть из окна собственного дома... Жаль, что маму никак не уговорю ехать с нами, ну что поделаешь с этим старшим поколением! Отца вот два года назад не стало, мне сообщила его вторая жена, а то я бы и его перевез, дал пожить по-людски. Потом приедешь в гости и сам захочешь остаться! Тем более, такой девушке, как Найляша, в Африке точно не место.
— Видно будет, Данэ, пока мне и в Аддисе хорошо. Это я раньше рвался куда угодно, пока был одинок, а сейчас понимаю, что место жительства далеко не главная вещь. Важнее все-таки призвание и родные люди. Конечно, в Эфиопии много проблем, но я уверен, что все еще будет хорошо.
— Ну знаешь, Иви, смотри не ошибись, — промолвил Даниэль с необычной серьезностью. — Может, оно и будет, только мы за это время десять раз успеем умереть. Ты готов ждать? И ты уверен, что твоя жена так же думает?
Пока Налия принимала благословения от многочисленных кумушек, гость поведал молодожену, что их история в Питере не закончилась с его отъездом. Даниэль давно уже подумывал о том, чтобы попытать счастья за границей, и готов был, как и Айвар, начинать с чего угодно, только бы достичь своей цели. Примерно через год после отъезда друга парень занялся этим всерьез. И когда он решил податься для начала в Испанию, выяснилось, что Оля Коновалова была беременна от него на третьем месяце. Как пояснил Даниэль, он был совсем не против того, чтобы на ней жениться, но вскоре стало понятно, что девушка, всего пару раз покидавшая пределы России и не умеющая жить автономно, без помощи старших, будет ему плохим спутником. Да и ребенок на данном этапе в его планы откровенно не вписывался. В итоге Даниэль, как и многие молодые люди в такой ситуации, предоставил ей принимать решение самостоятельно.
— И что же она решила? — спросил Айвар. Его изрядно удручила вся эта история, которую Оля предпочла от него скрыть, хотя они регулярно переписывались.
— Представь себе, родила. В отцы меня не стала записывать, но фотографию все же выслала, славный мальчишка, — ответил Даниэль, закуривая.
— И ты об этом так спокойно говоришь?
— А что мне, головой об стену биться, если она решила, что потянет этого ребенка? Я же не бросил ее без крыши над головой, без копейки денег и родных людей. Даже наоборот — это мне за бугром первое время несладко пришлось, хоть, конечно, не так, как тебе в Африке. Там все равно не было места для ребенка, да и для такой, как она, с ее творческой натурой и девизом «я же девочка».
— Да, я помню, что Оля так говорила, — улыбнулся Айвар. — Но по-моему, в этом не было ничего плохого, не всем же девушкам быть такими, как моя Налия.
— Это хорошо, когда живешь на всем готовом, а чтобы кардинально все поменять... Да Оля и не хотела уезжать, а что я в таком случае мог сделать? Значит, ничего серьезного она ко мне и не испытывала, можешь быть спокоен. Она просто решила, что время поджимает, надо бы и замуж сбегать. Только не рассчитала, что я для этого не стану ломать свои планы.
— Да я-то спокоен, Данэ, но это же твой сын, неужели у тебя при такой мысли нет никаких эмоций? Да и Оля... Ты-то к ней всерьез относился или так, серединка на половинку?
— Ну... как сказать, было и всерьез. Поначалу я к ней просто присматривался, благо выбор у меня всегда имелся. А вот когда тебя уже в Питере не было, Оля заболела и я на этой почве как-то к ней привязался. Знаешь, увидел ее такую бледную и слабенькую, и вдруг захотелось позаботиться, помочь. А потом мне показалось, что она в состоянии справляться сама. Со мной это редко бывает, ты сам знаешь, что я всегда любил с девушками общаться легко и необременительно.
— Вот только ее ты как раз и обременил, причем в буквальном смысле. Я тоже любил общаться легко, но потому и предохранялся всю жизнь, даже в баре, а ты себя с такой хорошей девчонкой не стал утруждать.