— Так-с, чем занимаетесь? — Карл Борисович выключил магнитофон и подсел к радиоприемнику. Однако ничего интересного там не происходило: кто-то ел, кто-то играл в настольную игру, вдали насвистывал Духовой, он же Оливер. Профессор включил запись на магнитофоне. Однако и там, кроме повседневных забот, ничего особенного не обсуждали.
«Ну ничего, я терпеливый. У нас еще полгода в запасе есть, — махнул он рукой и начал переодеваться. Вдруг уронил брюки и испуганно прижал руку ко рту. — А если, Маше хуже станет? Может, я зря время трачу и лучше отправить ее лечиться? Точно, так и сделаю: продам квартиру, машину, кое-какие проекты и глиняную коллекцию».
Карл Борисович наскоро перекусил, лег в кровать и уснул под звуки неспешных разговоров. Ему приснилось, что он отгадал нужный день и взобрался вместе с Машей на телевизионную башню.
— Нож. Ты нож положил в мешочек? — забеспокоилась Мария и с опаской посмотрела вниз.
— Положил. И не только нож, — он показал на кожаный чемодан, битком набитый разными вещами. — Пошли, нас ждут.
Он радостно улыбнулся и спрыгнул, увлекая за собой Марию и кожаный чемодан.
***
Раздражающий звук будильника заставил проснуться. Карл Борисович вылез из-под одеяла и зябко поежился.
— Что так холодно-то? — он надел поверх пижамы халат, посмотрел на улицу и опешил. Все, на что падал взгляд, покрывал тонкий слой снега. — Ух ты!
Он открыл форточку и вдохнул свежий морозный воздух. За суетой и хлопотами, он редко замечал смену времен года, только когда надо было сменить колеса и ботинки. Профессор наскоро позавтракал галетами с паштетом и, по пути на работу, заехал в шиномонтаж. Пока работники шиномонтажа меняли колеса, он сел на лавочку и вспомнил сон.
«Хорошая идея с чемоданом. Только надо побольше купить или несколько чемоданов с собой взять. И телевизионная башня подойдет для такого дела. Интересно, как взобраться на самый вверх? Может, заплатить кому-нибудь? Или втихаря пробраться?»
О том, что Мария не доверится ему и не спрыгнет, Карл Борисович даже думать не хотел. В конце концов, он найдет способ уговорить ее.
Через полчаса он подъехал к заводу. Еще издали увидел Севу, который быстро шел от остановки.
— Сева, подожди!
Сева остановился, как вкопанный, но, когда понял, что его зовет Карл Борисович, бросился к проходной.
— Эх, молодость, — усмехнулся профессор. Возле лифта он встретился с юристом Васей.
— Документы она подписала, — похлопал Вася по портфелю.
— Хорошо, — улыбнулся Карл Борисович, взял Васю под руку, отвел в сторону и заговорщически зашептал. — Надо квартиру продавать. Деньги нужны.
— Квартира на твою маму была записана. Надо сначала вступить в наследство, а для этого должно пройти полгода.
— Что?! — воскликнул профессор, отчего две женщины испуганно покосились на них. — Какие полгода? А раньше никак?
Вася покачал головой, а профессор судорожно начал думать, как поступить.
— А мамину квартиру можно продать? — с надеждой спросил он.
— Можно. Но только через полгода.
Карл Борисович зло выругался и уставился невидящим взглядом на стену.
«Проекты задорого не продашь. Машина хорошая, но на лечение вряд ли хватит денег. Что же делать?»
— А деньги тебе зачем? Любовницу молодую содержать? — Вася расхохотался своей шутке, но Карл Борисович только махнул рукой.
— Не о том ты думаешь. Мне надо человеку помочь. Деньги нужны на лечение, — сказал он, оглянулся и шепотом продолжил. — Можно как-нибудь обойти закон?
— Пф-ф, — со звуком выдохнул Вася и скривил губы. — По поводу махинаций — это не ко мне. Ты лучше сходи домой и посмотри, что там творится. Я вчера заезжал по твоей просьбе. Света уехала и оставила тебе подарочек.
— Что такое?
— Сам увидишь. Пошли работать, уже пятнадцать минут здесь стоим.
После разговора с Васей Карл Борисович весь день был не в себе. Костя досаждал вопросами и не давал сосредоточиться:
— А если к нам проверяющие органы придут, что надо показывать, а что прятать подальше?
— Костя, не отвлекай меня. Ты во всем со временем разберешься, — профессор вновь задумчиво уставился на истукана.
— А его вы мне оставите? — Костя взял глиняную статуэтку и покрутил ее в руках.
— Нет, конечно. Поставь на место и иди работай, — рассердился Карл Борисович. — И вообще, я плохо себя чувствую. Если будут спрашивать, то я поехал домой. Надо температуру померять.
Он засунул истукана в портфель и вышел в коридор. Проходя мимо открытой двери одного из кабинетов, он увидел Севу. Тот склонился над платой и что-то паял.
«Да ну их. Пусть что хотят, то и делают, — Карл Борисович подошел к лифту и нажал на кнопку. — Съезжу домой, посмотрю, что там».
Вскоре он подъехал к дому и забежал на второй этаж. Дверь была не заперта. Карл Борисович медленно, с опаской, заглянул в квартиру и шумно выдохнул. Такого «подарочка» он не ожидал.
— Что же это такое? — пролепетал он. — Как же это называется?
Ошарашенный увиденным, он ходил из комнаты в комнату и качал головой.
— Ну, Светка. Как же ты могла такое натворить?
Он сел на уцелевшее кресло в кабинете и прижал руку к груди. Сердце начало больно колоть.
— Фух, надо бы успокоиться. Не хватало еще загреметь в больницу.
Больше всего его огорчало не то, что сделала Светлана, а то, что он в ней так ошибся. Милая, светлая, улыбчивая, добрая — так он себе ее представлял.
«Как же я промахнулся. А ведь считал, что мне с ней повезло. Ничего-ничего, хорошо, что вовремя глаза открылись».
Через десять минут ему стало легче. Карл Борисович собрал веником осколки, вытащил продукты из холодильника и все выбросил в мусоропровод.
— Остальное пусть новые хозяева отмывают, — он запер квартиру и поехал в гостиницу. Профессор решил, что лучше поселиться в квартире мамы и с порога начал собирать вещи.
Из радиоприемника лилась музыка Струнного. Такое бывало редко, обычно он сидел отдельно и играл только для себя.
— Спасибо, Савелий. Спасибо, говорю! — громко сказал Реган и засмеялся. — Друзья, не ожидал, что вы вспомните.
— Сегодня у тебя первый двойной круглый юбилей, — послышался голос Гюстава. — Мы отмечаем только первое десятилетие, потом уже скучно.
— А почему двойной? — профессор узнал осторожный голос Чана.
— На Земле сегодня — день смерти. А у нас — день рождения.
Карл Борисович бросил в раковину принадлежности для бритья, которые хотел положить в чемодан, и бросился к радиоприемнику. Люди поздравляли Регана, а некоторые сетовали, что уже позабыли свой первый юбилей.
«Сейчас начало октября, четверг. До апреля — далеко. Значит, дело не в апреле. А в чем же тогда?»
Он выскочил в коридор.
— Сегодня есть какой-нибудь праздник? — выпалил он и уставился на администратора.
— Вроде, нет. А что? — удивилась она.
Карл Борисович взглянул на календарь, но тот отказывался ему подсказывать.
— Ничего…Кстати, я выселяюсь.
Он расплатился и вернулся в номер. Из динамика вновь звучала музыка Струнного, вскоре к нему присоединился Духовой.
— Ребята, пока вы играете, я успею доехать до маминой квартиры.
Профессор быстро собрал вещи и отнес чемодан и магнитофон в машину. Затем вернулся за радиоприемником, который положил на пассажирское сиденье и для надежности закрепил ремнем безопасности.
В маминой квартире пахло свечами и ладаном. Ее портрет, который Карл Борисович заказывал именитому художнику, был перевязан черной лентой.
— Эх, мамочка, — вздохнул он и провел рукой по платкам, пестрящим на вешалке в прихожей. — Как же мне тебя не хватает.
Он поставил радиоприемник на небольшой холодильник на кухне и включил на полную громкость. Вместо музыки послышался стук ложек.
— На Земле ничего подобного не пробовал, — сказал Оливер.
— Ну конечно, — усмехнулся Гюстав. — За столько лет жизни здесь, а не нашел ничего, что по вкусу было бы похоже на что-то земное.