«Может, подождать еще недельку до следующего четверга? И вообще, почему я решил, что этот день — четверг? Вдруг в том мире уже воскресенье?»
Так, в раздумьях, он дошел до дома. Из радиоприемника слышались голоса, вдали лаял Баффи.
— Ты заметил, как Реган смотрит на Веру? — шепотом спросила Виола.
— Нет, — сказал Гюстав. — Тебе показалось. Реган — одиночка. У него была такая дрянная жена, что он вряд ли захочет в ближайшее столетие заводить романы.
— Не скажи, — усмехнулась она. — У меня глаз наметан на такое. Надо их свести.
— Виола, ты знаешь поговорку: любовь и смерть преград не знают? То-то же. Время все расставит по местам без посторонней помощи.
«У Машеньки времени на Земле уже не осталось. Решено, завтра это случится».
Карл Борисович схватил трубку и набрал номер телефона юриста Васи.
— Алло, Васенька, ты мне нужен! — прокричал он, едва услышал голос друга.
— Что случилось? Ты жив-здоров? — переполошился тот.
— Надо срочно составить завещание. Можешь подъехать?
— Еду.
Через час взъерошенный Вася стоял на пороге.
— Что случилось? — повторил он и уставился на два раскрытых кожаных чемодана. — Куда-то едешь?
— Да, уезжаю. Раздевайся, проходи, пиши, — Карл Борисович слонялся по дому и бросал в открытые жерла чемоданов вещи.
Вася удивленно приподнял бровь, когда профессор принес с кухни ножи и, обернув полотенцем, уложил на дно чемодана. Там же лежали мотки пряжи, коробки спичек, разноцветные карандаши и кипа газет.
— Ты куда это собрался?
— Далеко. Времени у меня нет, поэтому садись и пиши.
Вася решил пока не допытываться, видя возбужденное состояние друга, и сел за стол, на котором лежали чистый лист бумаги и ручка.
— Говори свое завещание.
— Значит так: квартиру мамы я завещаю дочери моего друга Захара. Ее данные я записал на обложке телефонной книги.
Вася начал писать, а Карл Борисович собрал в прихожей пестрые платки и бросил в чемодан.
— Ты меня подбросишь до хозяйственного магазина? Надо еще прикупить нитки, иголки, спицы, футбольный мяч, тапочки разных размеров. Та-ак, что еще? — задумался он и не заметил тревожный взгляд друга.
— Карл, а ты как себя чувствуешь? — осторожно спросил Вася.
— Чувствую себя отлично, просто дел много. Ты записал про мамину квартиру? — Вася кивнул.
— Счет в банке тоже ей. Сберкнижка на столе… Записал? Мою трешку в центре города я оставляю своему лучшему другу Васе, — торжественно произнес он и улыбнулся, глядя на изумленного друга. — Из родных у меня больше никого нет, а из близких друзей только ты остался.
Вася замотал головой и положил ручку.
— Говори, куда собрался, — велел он и сурово сдвинул брови.
— Не могу. Честно.
— Это что-то опасное? — напрягся Вася.
— Возможно, — уклончиво ответил Карл Борисович. — Пиши, не отвлекайся. Прости за то, что Света натворила в квартире. Это она от обиды. Я ее понимаю.
Вася недовольно скривил губы, но взял ручку и продолжил писать. Карл Борисович, тем временем, думал, что бы еще с собой взять.
— Соль! — он нашел на кухне в шкафу лишь полпачки. — Надо купить.
— Карлыч, — позвал Вася. — Иди, подписывай.
Профессор взял лист, внимательно прочел, удовлетворенно крякнул и подписал документ:
— Оставлю тебе не хранение. Если пропаду более, чем на неделю, значит меня нет в живых. Понял?
Вася схватил его за плечо и, крепко сжав, спросил:
— Ты что задумал?
— Васенька, не горячись. Все хорошо. Это так, — махнул профессор рукой. — На всякий случай. Я не молодею, сердце иногда прихватывает. Лучше подбрось меня до хозяйственного магазина. Надо купить кое-что.
— Чувствую, что затеваешь дурное дело, — тихо сказал друг, но отпустил и поплелся к выходу. — Жду в машине.
Карл Борисович закупил нитки, иголки, спицы, рыболовные снасти и еще много чего. Страх, поселившийся в сердце после того, как он решил сброситься с телевизионной вышки, отступил. В ходе приготовлений профессор все больше уверовал в правильность своего решения.
Перед сном он впервые за долгое время выключил радиоприемник и с блаженной улыбкой представил, как обрадуются подаркам друзья с параллельного мира.
***
Карла Борисовича разбудил яркий солнечный луч, осветивший спальню. Он потянулся и вспомнил о своем вчерашнем решении.
«Надеюсь, все получится».
Он позавтракал и позвонил Марии.
— Машенька, привет. Как ты себя чувствуешь?
— Здравствуй, Карлуша. Чувствую себя хорошо, еще действует обезболивающее. Ты-то сам как?
— Я в прекрасном настроении. Ты помнишь, что сегодня за день?
— Помню, — удрученно вздохнула она. — Но мне страшно. Ты уверен, что у нас получится?
— Конечно, — заверил он наиграно веселым голосом. — Я все проверил и перепроверил. Прибудем как раз к ужину. Мне не терпится попробовать их сиреневую рыбу.
— Рыбу? — задумчиво сказала Мария. — Я люблю жареную рыбу в кляре. Интересно, они умеют такое готовить?
— Если не умеют, то ты их научишь. Отдыхай до вечера и набирайся сил. В восемь заеду.
Он положил трубку и начал приглаживать вихор на затылке.
«Надо оставить какую-нибудь записку. Вдруг разобьемся».
Карл Борисович положил перед собой чистый лист и начал грызть кончик ручки:
«Что написать? Если про параллельным мир, то подумают, что я свихнулся и завещание признают недействительным. Может, соврать про депрессию?»
Он начал писать, аккуратно выводя каждую букву:
Я, Воронов Карл Борисович, больше не хочу продолжать жить в этом мире
— Не-ет, так не пойдет. Про мир лучше вообще не писать, — сказал он истукану, стоящему напротив, скомкал лист и взял новый.
Моя жизнь рухнула: умерла мама, ушла жена, детей нет, сердце болит. Больше не вижу смысла продолжать жить и хочу умереть. Прошу в моей смерти никого не винить. Это мой выбор и мое решение. Воронов Карл Борисович. Декабрь 1995 года.
Текст ему снова не понравился, но он решил оставить, как есть.
— Вася поймет, а больше, я думаю, никто не огорчится.
Карл Борисович оставил лист на столе и начал прибирать квартиру. Он не хотел, чтобы кто-нибудь обвинил его в неряшливости.
Он то и дело поглядывал на часы и даже вздремнул после обеда, чтобы скоротать время. В семь вечера, после ужина, он помыл посуду и вызвал такси.
— Ого, какие тяжелые, — прокряхтел таксист, загружая чемоданы в багажник.
— Картошку родственникам везу, — соврал профессор и пожалел, что на самом деле картошку не взял:
«Надо было хотя бы два килограмма взять. Ну да ладно».
Машина остановилась возле дома Марии, Карл Борисович попросил водителя подождать и забежал в подъезд. На громкий стук дверь открыла сиделка.
— Здрасьте, — угрюмо сказала она. — Неприлично так громко стучать.
Профессор кивнул, обошел ее и ринулся в комнату Марии:
— Ты уже готова, молодец, — похвалил он. — Машина внизу.
Мария встала, опираясь на трость и руку профессора, и медленно двинулась к двери. Он взял ее за талию и с горечью отметил, как сильно она похудела.
— Надеюсь, вы недолго. Через час мне надо домой, — предупредила сиделка.
— Мы погуляем и вернемся, — заверила Мария.
Та кивнула и закрыла за ними дверь.
— Ты знаешь, я одновременно волнуюсь и в то же время сгораю от любопытства. Неужели мы скоро попадем в тот чудесный край? Интересно, параллельный мир похож на наш или отличается? А если отличается, то чем? — она говорила тяжело, с трудом переводила дыхание, но глаза горели. — Как ты думаешь, я буду их понимать?