Рассмотрев кухню, оборудованную последними новинками техники, Мона обратила взор на Арни. Тот наблюдал за скворчащим на сковородке мясом.
– Ты мошенник, – засмеялась она. – Сказал Софи, что она обязана нанести в Торонто визит вежливости, а на самом деле просто избавился от бедной девочки.
– Ее действительно давно уже приглашали мои близкие друзья, и не откликнуться было бы просто невежливо, – возразил Арни. – Но должен признаться, что с радостью на неделю получил весь дом в свое распоряжение.
– Да, я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, – закивала Мона. – У меня в первые дни точно такие же чувства, когда я остаюсь одна. Полная свобода, что может быть прекраснее?
– Но разве Эван не остался с тобой?
– Ни в коей мере. Вчера утром он заявил, что хочет на каникулах попутешествовать, и вечером его уже не было.
– Ах, вот как! – развеселился Арни. – Однако! И куда же непоседа направил свои стопы?
– Брат, естественно, не выдал своих намерений, но старательно избегал моих взглядов. Кроме того, исчез его паспорт.
– Ты хочешь сказать, что он отправился в Канаду?
– Думаю, скорее всего, так оно и есть.
Арни вздохнул.
– Вот что значит быть молодым! Только безумством любви можно объяснить решение добровольно отправиться в чужую страну. Спасибо, что сказала. Я позвоню друзьям и предупрежу их относительно молодого американца с повадками лунатика.
Пока хозяин возился со сковородкой, Мона прошла в столовую, решив накрыть на стол. Но на пороге комнаты она пораженно замерла: все уже было готово, включая накрытый белой скатертью маленький круглый стол.
Он был изысканно сервирован на две персоны серебряными приборами и хрустальными бокалами. Серебряные же канделябры ждали, когда в них зажгут свечи, а в центре стояла ваза с розами.
Вскинув брови, Мона расплылась в счастливой улыбке. Тот, кто с таким тщанием готовился к приему гостьи, тем самым давал понять, что его усердие стоит воспринимать со всей серьезностью.
Когда ужин был готов, Арни нагрузил блюдами сервировочный столик на колесиках и вкатил его в комнату. Усадив гостью, он зажег свечи и потушил верхний свет. В комнате воцарился романтический полумрак, который рассеивали лишь танцующие язычки пламени.
– А может, включишь приятную музыку? – попросила она.
– Конечно. – Подойдя к стереосистеме, Арни коснулся клавиши, и комнату заполнили нежные звуки скрипки.
– Ну как?
– Отлично. – У Моны дрогнули губы. – Ты ничего не забыл. – Она бросила веселый взгляд на севшего напротив Арни. – Все просто чудесно. Но не могу понять, что же такое мы будем есть.
Хозяин дома встал и снова включил свет.
– Теперь видно? Предлагаю мясо по-вирджински. А вот о чем мы станем беседовать? – состроил он серьезную физиономию. – О курсе акций? О положении в стране? Предлагай.
– Софи показывала тебе снимки, которые я для нее сделала?
– Да, и они великолепны. Я очень благодарен тебе, что бы ты ей ни сказала.
Мона озадаченно уставилась на него.
– Что ты имеешь в виду? Разве она не передала, о чем у нас состоялся разговор?
– Нет, я достаточно тактичен, чтобы не спрашивать. Но, должно быть, ты весьма убедительно отговорила ее от тех планов, которые она лелеет.
– Хм, – нахмурилась Мона. – Я предупреждала тебя, что, если она попросит моего совета, я скажу ей правду. Что и сделала, подчеркнув, как нелегка жизнь модели и сколько в ней неопределенности. Но убедить ее так и не смогла. Она засыпала меня юридическими терминами.
– И скрутила по рукам и ногам? – посочувствовал Арни. – Не беспокойся, дорогая. Рано или поздно у нее изменятся взгляды.
Закончив трапезу, они отвезли посуду на кухню и, взявшись за руки, ждали, пока сварится кофе. Захватив кофейник и сервиз, устроились на низком диване в гостиной. Арни, заметив на лице Моны тень озабоченности, обеспокоенно спросил:
– Что с тобой?
– Ничего особенного. Боюсь, что Софи может преподнести тебе сюрприз. Она ведь упряма, как и ты.
– Забудь, – улыбнулся он. – Мне никогда не приходилось прибегать к помощи отцовского авторитета, чтобы выиграть сражение у дочери. Предпочитаю пускать в ход маленькие хитрости, это куда действеннее.
– И что же это за хитрости? – заинтересовалась Мона. Лорна всегда обводила ее вокруг пальца, настаивая на своем.
– Пока буду держать их в секрете. Вот когда у нас будут свои дети, я научу тебя.
– Ты слишком самоуверен, – небрежно бросила она, стараясь скрыть, что потрясена его словами.
– Неужто? Ты же знаешь, что я хочу жениться на тебе.
– А если я против?
– Тогда я буду вынужден похитить тебя, – Арни нежно притянул ее к себе. – Не заставляй меня делать это.
Мона не знала, что ответить, а поцелуй избавил от необходимости искать слова. Прикосновение его губ было таким приятным, что, расслабившись, она с радостью ответила на ласку, чувствуя силу желания Арни, которое охватило и ее.
В течение многих лет Мона старалась убедить себя, что ей никто не нужен. Хватит до конца жизни и Найджела. Но сейчас она поняла, что, слишком рано поставив на себе крест, совершает преступление против своей молодой жаждущей плоти, да и против позывов сердца, которое всегда хотело, вот как сейчас, замирать от счастья.
Арни долго не выпускал ее из объятий, горячо и страстно целуя и все сильнее разжигая в ней желание. Она поддавалась ласкам, с каждой секундой становясь все податливее и понимая, что находится во власти любимого человека, которому могла довериться.
– Моя дорогая… хорошая… – еле слышно шептал он. – Я так хочу тебя…
– Да, – обмякнув, сдалась она. – Да… Вскочив, он поднял ее с дивана и прижал к груди; едва ли не взбежав по лестнице, толчком открыл дверь спальни и, опустив Мону на ковер, медленно и бережливо стал раздевать ее. В нежных мужских руках она чувствовала себя хрупким цветком. Поведение Арни как небо от земли отличалось от похотливой напористости Найджела, чьими стараниями она привыкла остерегаться секса. Домогательства мужа не имели ничего общего с тем чудом, которое сотворилось с ней теперь. Физически ощущая страстную любовь и обожание Арни, она забыла обо всем, кроме него.
Он покрывал поцелуями ее тело, был нежен и осторожен, но за его сдержанностью чувствовались уверенность и сила. Хищник, мелькнула у нее мысль, но какой очаровательный – о таком мечтает каждая женщина.
И наконец настало мгновение, когда они полностью слились. Еще минуту назад Мона опасалась, что не сможет воскресить давно забытое чувство, что ее страхи не позволят в полной мере проявиться страсти, которая обуяла обоих. Но теперь все опасения улетучились. Разве может она страшиться любви Арни, который понимает ее умом и сердцем, чувствует каждой клеточкой и с такой чуткостью относится к ней?
Они вместе достигли пика наслаждения, испытав восхитительное чувство погружения в нирвану. Мона с упоением отдалась последнему мгновению, понимая, что в прошлой жизни не было ничего более сладостного.
Арни долго не выпускал ее из объятий, покрывая лицо поцелуями.
– Тебе хорошо, дорогая?
– Очень… и я так счастлива.
– А я боялся обидеть тебя, – с улыбкой, от которой у нее сжалось сердце, тихо сказал он. – Я становлюсь одержимым, когда стремлюсь получить то, что мне надо. – Арни провел рукой по ее телу, лаская шелковистую кожу живота. – И как знать, – уже громче прозвучал его голос, – может, теперь ты никуда не денешься от меня.
– Нет, – покачала головой Мона. – Не тешь себя надеждами. Я не должна забеременеть.
– Уж в этом-то ты не можешь быть уверена. Человек предполагает, а Бог располагает.
– Еще как могу. Совершенно уверена. Я заранее все предусмотрела.
Слегка откинувшись, Арни вопросительно посмотрел на нее.
– То есть ты пришла, уже зная, что произойдет?
– Именно так. Сначала у меня были кое-какие сомнения, но решение я приняла несколько дней назад.
– И это значит, что я потерял право считать себя ловким соблазнителем?