Юрий усмехнулся:
— Ты решила устроить маленький ликбез? Не кажется ли тебе, что для одного разговора ты задала слишком много вопросов? Кстати, твои вопросы скорее относятся к науке астрономии, а я, к сожалению, не очень силён в ней, но попытаюсь тебе ответить так, как я понимаю. Солнце действительно медленно остывает, но остывает настолько медленно, что на жизни людей Земли пока не сказывается. До тех пор, пока Солнце остынет совсем, человечество столкнётся с целым рядом проблем, пути решения которых сейчас не ясны. Это, например, исчерпание материальных ресурсов, полезных ископаемых, возможный перегрев планеты вследствие воздействия человека на окружающую среду. Ты понимаешь, конечно, перегрев возможен лишь при том условии, что будет преодолён энергетический кризис, на что мы все очень надеемся. У землян есть выход — если совсем уж Земля остынет, переселиться на Венеру. Она ближе к Солнцу. Сейчас там жить нельзя, потому что там сейчас очень высокие температуры, но к тому времени, как на Земле жить из-за холода станет невозможно, на Венере возникнут как раз. такие температурные условия, какие сейчас на Земле.
Лицо Юрия чуть нахмурено. Вот такой он на работе.
Завеса приоткрылась. Ему с ней скучно. Конечно, им не о чем говорить! Его волнуют вопросы вечной жизни, а её вопросы — бытовые: чтобы он посмотрел на неё, обнял её, поцеловал. Кроме так называемой личной жизни, есть целый мир проблем, событий, необъяснимых явлений, и она уверена теперь в том, что к личной жизни можно прийти только путём интеллектуальным, установлением духовной связи и взаимопонимания, общих точек соприкосновения. Значит, это она должна задуматься о проблемах, которые могут заинтересовать Юрия.
Море их встретило неспокойное. Волны поднимались в рост человека, с этой высоты падали на берег в своём безудержном стремлении обязательно что-нибудь разрушить! Жадно вырывали из камней топчаны, захватывали и уносили в чёрно-зелёную пучину купальники, урны, даже тяжёлые камни, валили будки для переодевания.
— Отчего бывает шторм? Изнутри шарика вырывается разрушительная сила? Или приходит извне — от солнца, от ветра?… Или в самой воде в морской глубине происходят какие-то явления?
Юрий объяснял обстоятельно, очень стараясь, чтобы она поняла. — Она прижалась к барьеру набережной, надёжно защищающему её.
Небо повисло над морем серое, без просветов, набухшее дождём и холодом. Стоило удирать от московского дождя и мчаться к солнцу за столько километров, чтобы снова встретиться с дождём?
Устроились они в уютной комфортабельной гостинице, номер — с ванной, с лоджией и телефоном. Звонить им было некому, но ванной и лоджией они начали пользоваться, едва переступив порог. В ванной отогревались от холода, на лоджию под полиэтилен прятали фрукты.
Ночью, впервые со дня маминой и бабушкиной смерти, Юрий обнял её, взял в руки волосы, держал их, гладил.
И снова к лицу хлынул горячий ветер, сознание потухло — одно ощущение огня, в котором она не страшно — не для смерти, для жизни — горит.
Не так, как в Москве, наконец, она ощутила, наконец, узнала, наконец, начала понимать Юрия. Она знает, о чём он. думает, когда молчит, знает, что он не умеет словами говорить о своих чувствах, лишь взглядом.
Строгое лицо у него, а брови — углами. И он смотрит на нее.
— Катя, Катя! — благодарный шёпот.
Чуть горчащие его губы на её губах. И уже далеко, из другого измерения его голос:
— Иди!
Как «иди»?
Она сумела подняться, медленно пошла. Раньше всего остыла голова: он не хочет от неё ребёнка! Тело её ещё горело, голова работала чётко. Ей тридцать, она Юрия любит, ей нужен ребёнок, она хочет от него ребёнка. Пусть ребёнок будет.
Ничего больше она делать не станет. Если он уйдёт, она вырастит ребёнка сама.
Лилась вода, остужалось тело.
Пусть ребёнок будет!
…Юрий приводил её на рынок, велел выбирать то, что она хочет. Приводил в бар, кормил мороженым с орехами, поил шампанским. Приводил её на танцы.
Танцевал Юрий строго, как и всё делал в этой жизни. Осторожно поддерживал её за спину, ни одного лишнего движения не позволял себе. Но двигался он легко, красиво. Спиной, горящей щекой она ощущала: на них смотрят, ими любуются.