— Истинно так, — пробормотал он. — Учёные становятся оккультистами и жрецами.
— Эрик, вы же знаете, почему Лоуренс назвал свою организацию Церковью Исцеления? Три тысячи лет назад, в древнем мире, существовал благородный орден врачевателей, поклявшихся служить лишь одному богу — здоровью людей, физическому и душевному. Лоуренс взял имя того ордена, желая продолжить их дело, навсегда избавить людей от телесных хворей и победить смерть. Во что же Церковь превращается? Куда мы идём?
— Я не знаю, дорогая Мария, я не знаю, — отвернулся Эрик.
Вокруг плясал кровавый туман вроде того, что окутывал колесо покойного Джоула. Слух терзали яростные вопли потусторонних тварей. По низкому небу бешено мчались багряные облака. Словно одержимые неутолимой жаждой, к небесам тянулись острые чёрные клыки исполинских скал неестественных очертаний. Высоко вверху пылала огромная, подавляющая, безумная красная луна.
Мария дёрнулась, попытавшись освободиться. Тщетно. Тело лишь скрутило приступом невыносимой боли.
Скосив глаза, она увидела несколько потемневших от засохшей крови лезвий, торчащих из её тела. Руки и ноги сковывали массивные цепи. Длинные шипы протыкали голени и запястья, не оставляя шансов вывернуться из оков.
Она лежала на покрытом непонятными письменами алтаре из чёрного камня. Антрацитовая поверхность сочилась кровью. Или это её кровь?
Повинуясь отчаянному желанию освободиться, искалеченное тело начало меняться на глазах. Плоть и кровь вспыхнули ослепительным пламенем и истаяли, превратившись в нечто неописуемое. Облако газа, флюида, топорщащиеся десятками бледных дымных щупалец, наполненных призрачным огнём.
Боль исчезла в пламенной вспышке. Марию охватил вырвавшийся из тёмных глубин души дьявольский восторг. Небеса вскипели и осветились лиловым заревом. Прогремел гром.
Отчаянно закричав, девушка проснулась в холодном поту. Голова раскалывалась. Сердце стучало как сумасшедшее, будто норовя выпрыгнуть из груди. Бока ныли пульсирующей болью. Ударившись об изголовье кровати, охотница дрожащей рукой потянулась к графину с водой, стоящему в изголовье кровати. Едва не уронив сосуд, Мария сделала несколько глотков.
За окном лютым волком выл зимний ветер.
Это просто кошмар, твёрдо сказал она себе. При её образе жизни плохие сновидения неизбежны. Нужно забыть и спать дальше.
Сон оказался настолько ярким, что чудовищные образы инфернального пейзажа ещё несколько минут стояли перед глазами Марии. Закутавшись в одеяло, девушка встала и подошла к окну. Остывший каменный пол неприятно холодил ступни.
Явь и сон опасны и негостеприимны. Охотница давно поняла, что мир — опасное и недоброе место. Нет никаких оснований надеяться на хороший исход. Единственная опора — мужество. Единственный надёжный путь — биться за свою правду до последнего и достойно принять вероятное поражение. Надеяться не на что.
Может быть, ещё не поздно сбежать?
Но чего она боится? Смерти?
Мария хорошо помнила свою няню, что ухаживала за ней в детстве. Благообразная старушка казалась примером того, каким должен быть человек на финише жизни. Однако Марии хотелось никогда не состариться. Отчасти поэтому она согласилась на участие в экспериментах с кровью.
Усмехнувшись, охотница подумала, что детское желание наверняка исполнится. Она точно до морщин не доживёт…
Ранним утром с затянутого плотным облачным одеялом неба снова валил пушистый снег. Ветер стих, и холод почти не ощущался. Суетливые голоса прислуги отражались от древних стен замка. Скульптуры, что украшали внутренний двор, оделись в белые шубы.
Со стороны хозяйственной пристройки ветер принёс аппетитный запах жареных грибов. Мария вспомнила, как в конце лета заметила в погребе огромный мешок с сушёными грибами. Не они ли это?
Отойдя в сторону, девушка легла на снег. Стылое ложе не слишком уютно, но холод обещал помочь собраться с мыслями.
Почему бы ей не взять и не уехать? Что держит её в обезумевшем городе? Она может уехать к родителям. Полученное в Бюргенверте образование позволит неплохо устроиться. О чудовищах, культе Великих и прочих ужасах Ярнама можно будет забыть как о страшном сне. Даже жажда крови не является непреодолимой проблемой. Сто граммов свиной крови в день усмирят противоестественную потребность, а достать её можно без проблем где угодно.
Вздохнув, Мария освободила собранные в хвост волосы. Отъезд выглядел благоразумным решением. Но как отделаться потом от мысли, что бегством она предаст своего учителя Германа и всех, кто полагается на неё? Она слишком срослась с Ярнамом. Многие её друзья и родственники останутся здесь, и у большинства из них куда меньше возможностей противостоять угрозам. Она должна остаться, чтобы защитить тех, кто не сможет защитить себя сам. Она должна помочь тем, кто действительно хочет защитить город. Если потребуется, отдать жизнь ради спасения других. Это её долг как Браге[7]. Плата за почёт и положение.
7
фамилия Марии, см. гл. 1. В каноне фамилия не указана, но нельзя же человеку без фамилии?