Правитель представил ее. Жрица заняла отведенное ей место, по правую руку от Исолии, и уставилась в тарелку. Своей участи ожидали кусок запеченной говядины и зеленый горошек. Каяра вдохнула пряный аромат мясной приправы и, завладев приборами, ринулась в атаку. Только успела отрезать небольшой кусок и положить его в рот, закрывая глаза от удовольствия и чувствуя, как тот тает на языке, оставляя солоноватое послевкусие, когда в столовую, будто вихрь, ворвался еще один голодный.
Прибежавшему мальчишке с виду было около восьми: щупленький, белобрысый, большеглазый милашка. Он по-хозяйски уселся за стол рядом с Каярой и, дождавшись своей тарелки, начал неторопливый разговор.
– А ты красивая, – совсем по-взрослому заговорил он, привычно разрезая кусок мяса. -Только глаза необычные. Как у лисицы, – улыбнулся: – Рата сказала, что ты огромный страшный дракон, поедающий человеческих детенышей на ужин.
Каяра нахмурилась. Кому и зачем в голову пришла мысль натравить на нее ребенка?
– Рата пускай сидит в своей комнате и не жужжит, Дайкаран, – строго прервал его правитель, – а ты, братец, не повторяй глупостей.
– Рата сказала, что боится выходить к столу из-за нее,– мальчишка посмотрел на Каяру, покраснел и уставился в тарелку. Перешел на шепот: – Я тоже немного боюсь. Но мама велела спуститься.
– Не бойся, зайчик, – Каяра ласково погладила ребенка по голове. – Драконы пожирают только мерзких взрослых.
Вздохнула и вернулась к еде. Судя по всему, рядом с ней расположился второй претендент на власть в землях восточных торговцев. Сын Исолии, брат Кайтарана по отцу. А вот кто такая Рата? И где можно взглянуть в глаза этой не самой замечательной женщине?
Дайкаран улыбнулся и потянулся за ягодным напитком. Каяра собралась было поинтересоваться знатоком крылатых, но в последний момент передумала. Скоро она и так со всеми перезнакомится.
Большую часть ужина драконица молчала, настрой хозяев не располагал к задушевным разговорам, а пустой болтовни не хотелось. В голове настойчиво кружилась одна и та же мысль: ее соплеменников стало настолько мало, что люди и не знают толком ждать ли опасности от крылатых или нет. Кроме того, Каяра руку могла дать на отсечение, что мало кто из людей видел их в животной ипостаси. А ведь когда-то все окрестные земли принадлежали драконам…И магия словно витала в воздухе, только зачерпывай. Сейчас чародея среди ящеров днем с огнем не сыскать. Прав Кайтаран: измельчали и отдали принадлежащее без боя. Даже она, с честью одолевшая все испытания древней богини, сидит в позорном ошейнике за чужим столом и спокойно сносит оскорбления. Вздохнула. Ничего, сейчас главное отбиться от других, не дать лазурному дракону утолить свою жажду, а за поруганное самолюбие расквитаются потом.
Поблагодарила за ужин и откланялась. Поплутала немного в поисках спальни, но довольно скоро вернулась в комнату. Посмотрела в окно. Солнце еще не успело затаиться за горизонтом, самое время прогуляться по окрестностям. Даже если мост подняли, во внутреннем дворе тоже есть что посмотреть.
Распахнула входную дверь и столкнулась нос к носу с Кайтараном. Правитель нахмурился.
– Собиралась пройтись, – отчего-то отчиталась Каяра. – Любопытство сильнее усталости, мой господин.
Мужчина сделал шаг вперед, заставляя ее отступить в комнату. Жрица непонимающе уставилась на него. Неужели все-таки решил не тянуть кота за хвост?
– Я хотел извиниться за брата, – твердо и громко сообщил Кайтаран, затворяя дверь. – Он допустил бестактность, больше подобного не повторится.
– В его возрасте это простительно, – пожала плечами драконица.
– Умение держать язык за зубами и думать, что говоришь, – самое важное качество для правителя, – вздохнул мужчина и скрестил руки на груди. – Очень жаль, что я до сих пор не смог донести до него эту простую истину. Могу составить тебе компанию?
– Конечно, – улыбнулась Каяра. – Человек, знающий округу, пришелся бы очень кстати, – задумалась на мгновение и решилась: – А твоя возлюбленная не будет возражать?
Кайтаран заглянул ей в глаза. Драконица замерла добычей в укрытии, которое вот-вот обнаружит опасный хищник. Взгляд правителя не выражал ничего. В его серых глазах не читалось никаких эмоций: ни злости, ни любопытства, ни усмешки.