Кайтаран поймал взгляд женщины и ухмыльнулся, стараясь не выдать волнения, зрелище треснутого противооборотного ошейника, повисшего у нее на шее, не прибавляло уверенности. Жрица поспешила содрать с себя остатки "украшения", но заклинание не позволило ей даже толком поднять руки.
Кто-то из магов протянул правителю новый ошейник. Кайтаран, сделав шаг вперед, поспешил зафиксировать его на бунтарке. Драконица дернула головой, и со всей силы вцепилась зубами в протянутую руку.
– Змея, – выругался Кайтаран и жахнул заклинанием.
Тело жрицы выгнулось дугой, а изо рта вылетел тихий хрип. Правитель хмыкнул и, покачав головой, закрепил на шее восставшей "побрякушку". Вырезанные полосками камни ошейника заострились и будто гвозди в подошву сапог, впились в кожу. Мужчина выдохнул и отпустил заклинание. Все-таки ящерицы на удивление толстокожи, надень он ошейник на человека, тот истек бы кровью, а эта только головой крутит.
– Я видела твою смерть, – выплюнула слова побежденная, тщетно пытаясь снять ошейник, – ты издохнешь в страшных муках.
– Ты забыла добавить "мой господин" – криво улыбнулся Кайтаран и потер подбородок. Жрица ничего, желанна даже в этих их шароварах и драконском балахоне, но характер, похоже, ужаснее ослиной задницы. – Как тебя зовут? Отвечай, пока я снова не пустил в ход магию.
Женщина прошила его взглядом, и правитель нахмурился, ожидая подвоха. Бунтарка уловила настроение собеседника и ехидно улыбнулась:
– Служительницам владычицы небес не пристало скрывать имен. Меня зовут Каяра.
– Мой господин, – подмигнул Кайтаран, щелкнув пальцами.
Камни "украшения" плотнее охватили шею и жрица поморщилась.
– Мой господин, – выдавила она из себя, после недолгого молчания.
– Так-то лучше, ящерка. Веди к своим, – приказал правитель, прекрасно понимая, что никаких переговоров с крылатыми без этой женщины не выйдет. Жрица верховной богини у драконов, что-то сродни высшему магу в человеческих кланах. Таких мало и слова их имеют вес золота.
Каяра фыркнув размеренно зашагала к святилищу. Кайтаран и Планит пошли за ней. Троица миновала несколько крепких домов и, обогнув нечто напоминающее загаженную следами борьбы рыночную площадь, оказалась у святилища: большого каменного здания, с изящными арками дверей и окон, покатой крышей цепляющей облака, тонкими шпилями.
Жрица открыла двустворчатую дверь, широко распахнув обе ее части, и пропустила спутников вперед. Пахнуло резедой. Правитель удивленно приподнял бровь, а Каяра, приняв движение за невольную демонстрацию слабости, поспешила подлить масла в огонь.
– Осторожнее, мой господин, – с издевкой протянула она и снисходительно улыбнулась, обнажив белые зубы со слегка заостренными клыками. – Владычица терпеть не может алчных людишек, даже если они и маги. А твоя смерть не так уж и далеко… Чую ее. Как знать, может, здесь заканчивается твой путь…
– Уверяю, нет, ящерка, – отрезал Кайтаран, оценивая помещение изнутри.
Открывшийся огромный светлый зал с высокими, как небо в погожий день, потолками выглядел бедновато. Единственным его украшением оказались многочисленные витражи: изображения подвигов богини, собранные из тонких цветных стекол. Мраморные стены мерзли без украшений и изысков. В дальнем углу притаился скромный погасший очаг и стопка поленьев. Если несметные сокровища драконов действительно существовали, то повелительнице не перепадало даже части. Крылатые явно обделяли владычицу.
Недалеко от очага, прямо под витражом, со сценой изгнания драконами иномирных захватчиков, трое местных и десяток воинов ожидали правителя. Кайтаран пристально вгляделся в хозяев, гадая опасны ли они. Уже много лет крылатые только торговали отварами да зельями, не предлагая никому магических услуг как раньше, но щит, который пришлось разрушить чтобы захватить деревню, красноречиво говорил: силы еще сохранились. Даже если допустить, что его создали древние, на поддержку нужны были серьезные умения. Осталось выяснить, как много драконов ими обладают.
– Приветствую тебя, Кайтаран Жуткий, – обратился к нему седой мужчина с легким поклоном. – Меня зовут Васил.
Правитель нахмурился. На местном не было ошейника, а это значило только одно – животная ипостась им давно утрачена. Вот уж и не подумаешь никогда, что драконами может верховодить кто-то ущербный.