— Прошу вас… прошу вас! Я сказала вам — это была правда. Шарль Кэртон уехал совсем. Когда-нибудь я скажу вам, но только не теперь… не будем вспоминать его!..
Она опять взглянула на него смело и твердо.
Он обнял ее, забыв все на свете в упоении, вызванном прикосновением к ней. Он слышал ее слова, но значение их понял гораздо позднее. Разве теперь могло иметь что-нибудь значение для них, кроме них самих и их любви?
— Это неправда, — прошептал он, склоняясь к ней. Он мог это сказать теперь, потому что знал правду. Его губы коснулись ее шелковистых волос, вдыхая их аромат, который заставлял сильнее биться его сердце и, точно вино, быстрее обращал кровь в жилах.
— Подымите вашу головку! — попросил он.
Она тихо подняла ее, и он нагнул свою, тогда губы их встретились и сомкнулись в долгом жарком поцелуе. Пламя страсти пронизало их обоих, давая им новые права друг над другом. Этот поцелуй был выражением долго откладываемого желания, осуществлением мечты и экстазом действительной жизни.
— Моя!.. Моя!..
Это слово заставляло трепетать каждое сердце и делало его робким.
В течение долгих минут они только целовались, затем отошли друг от друга и сели, держась за руки, в полном молчании и спокойствии. Но вдруг он схватил ее и страстно сжал в своих объятиях.
— Так мало времени! — бормотал он, целуя ее волосы, закрытые глаза, грудь. — Я так скоро уезжаю… Скажите мне… скажите! Кровь моего сердца, моя жизнь, все, что живет и чувствует во мне… Я люблю вас! Люблю!
— Я люблю вас! — повторила она.
— Когда вы узнали это, как?
Все эти вопросы имели теперь значение, и надо было получить на них ответ.
— Я думаю, это было в тот вечер… вы выглядели таким утомленным, таким измученным. Мне хотелось качать вас, как ребенка, на своих руках и успокоить вас…
— Это должно было случиться… я это знал, знал с первого раза, как увидел вас… Три года службы с тех пор… Скажите, скажите еще раз, что это правда!
— О, неверный возлюбленный, говорю вам: правда, истинная правда!..
— Это так ужасно много значит для меня, так бесконечно важно, все равно как… как отмена приговора! Не решаешься верить, боишься…
— Милый, — сказала она, проводя пальцем по его губам, — будьте же счастливы в нашей любви!
— Разве же я не счастлив?
Он поднял ее, так что ее лицо прильнуло к его лицу, и снова начал целовать ее в губы. Это были нежные, но страстные поцелуи, и ее любящее сердце поняло, что это были первые поцелуи, данные ей его душой.
О, если бы она могла прийти к нему невинной, нецелованной никем и неприкосновенной! Отчего, отчего она не встретилась с ним несколькими годами раньше?
Она нагнула его голову и глубоко заглянула в его глаза.
— Слушай! Я люблю тебя, люблю! Я готова умереть для тебя!
Снова возродилась невинная страсть ее юности. Она обняла его и стала целовать, получая и отдавая ему поцелуи с откровенностью истинного молодого чувства. Ее волосы, слегка заколотые, растрепались. Он взял одну большую прядь и провел по своему лицу.
— Мне кажется, я давно мечтал сделать это, с той минуты, как увидел вас в первый раз.
— Разве это думает мужчина, когда видит женщину в первый раз в опере?
— Я знал это, — сказал Жюльен, — знал тогда и потом, когда смотрел на вас. Я говорил себе: «Вот женщина, которую я хочу иметь своей женой».
Он сделал маленькую паузу на этих словах и затем прибавил тихо, положив руку к ее сердцу, точно желая удостовериться в ее искренности:
— Моя ненаглядная… когда же… когда?
Сара взглянула в его горевшие страстью глаза.
— После того как вы пробудете в отсутствии… Или… или я приеду к вам, если вы пробудете дольше одного года, — ответила она слегка дрогнувшим голосом.
— Целый год! — воскликнул он с глубоким разочарованием.
Сара вздохнула. Так было тяжело отказывать так скоро.
— Мой любимый, мой дорогой, я знаю… я также чувствую… Год — это долго, я понимаю это, но у меня еще столько дела здесь, столько надо устроить… а Коти был всегда так добр ко мне. Жюльен, не отворачивайтесь от меня. Разве вы уже устали так скоро смотреть на меня? Я верю вам. Я принимаю этот поцелуй, от которого у меня захватило дыхание, принимаю как залог. Вы ведь сказали мне, как вы пренебрегали своей карьерой. Ну, а я не хочу служить препятствием, я хочу, чтобы вы стали еще более знамениты, благодаря моей любви. Через год вы кончите свое испытание, и через год мы будем женаты.
— Если я доживу… если тоска не убьет меня!
— Вы такой сильный, а я такая хрупкая, между тем я не жалуюсь.
— Вы не так любите, как я.