— Что же ты, продолжай! — попросил Кристиан.
— Ты прекрасно поешь, — похвалила Катринка.
— У нее ангельский голосок, — сказала обожающая внучку бабушка.
— Я мечтаю стать певицей, — сказала Милена с неясной тоской в голосе.
— Эта профессия не для девушки из приличной семьи, — строго сказал Франтишек. — Тоже мне, Мадонна, — он покачал головой.
— Не все же такие, как Мадонна, — возразила Катринка.
— Ты когда-нибудь была на ее концерте? — спросил Кристиан.
— Нет, — ответила Милена. — Здесь не устраивают концертов, а больше я нигде не была. — Она прикусила губу, не зная, стоит ли продолжать, но, сообразив, что это ее последний шанс, решилась. — Катринка сказала, что я когда-нибудь смогу приехать к ней в Нью-Йорк…
— Прекрасная идея, — обрадовался Кристиан.
— Вы это о чем? — спросила Катринка, снова обращаясь к молодым людям.
— О том, что Милена приедет к тебе в Нью-Йорк. Ты же обещала ей!
— Да, обещала. Я сказала, что она сможет приехать ко мне, когда станет немного постарше. — Катринка улыбнулась Милене. — Ну, я думаю, ты уже стала немного старше.
Милена кивнула головой.
— Мне скоро исполнится восемнадцать.
— Осенью она пойдет учиться в университет, — сказал Франтишек, которому вовсе не нравилось такое направление разговора.
— Прекрасно! — воскликнул Кристиан. — До начала занятий она сможет несколько недель провести в Нью-Йорке.
Он обратился к Милене:
— Как ты на это смотришь?
— С удовольствием, — сказала она.
Кристиан выжидающе обернулся к захваченной врасплох Катринке. Наконец она заявила:
— Если твои родители согласны, я буду рада видеть тебя у себя в Нью-Йорке.
Забыв свою робость, Милена вскочила со стула и бросилась к ней на шею:
— О, я так вам благодарна!
— А разве я не заслуживаю хоть толики от этой благодарности? — поинтересовался Кристиан, и Милена снова вспыхнула.
— Спасибо, — сказала она застенчиво.
— Что происходит? — спросила недоумевающая Олинка.
Катринка сразу принялась отстаивать право девушки съездить за границу. Милена встревоженно прислушивалась к спору, понимая, что на карту поставлено ее будущее.
— Зачем прямо сейчас принимать окончательное решение? — Катринка хотела дать людям возможность привыкнуть к неожиданному предложению. — Нам всем следует еще раз все обдумать. До окончания школы еще целых полтора месяца. Правда? — Она посмотрела на Милену, которая после недолгого колебания утвердительно кивнула. — Через несколько недель я позвоню тебе из Нью-Йорка.
Франтишек облегченно вздохнул, довольный тем, что ему не придется принимать решение сразу.
— Я буду очень рада, если Милена приедет. По-моему, ей это пойдет на пользу. — Заметив, что Франтишек приготовился возражать, она быстро добавила: — Ну, мы и так уже вдоволь наговорились! Нам пора ехать…
— Да, — Кристиан встал, пожал руку Франтишеку, поцеловал в щеки Олинку и Зденку, поблагодарив их за гостеприимство.
— Не беспокойся, — шепнул он Милене, целуя ее в щеку. — Моя мама всегда добивается того, чего хочет. И я тоже…
— Какой славный мальчик! — воскликнула Зденка, когда Катринка с Кристианом ушли. — Такой красивый, просто очаровательный!
— Подумать только, она скрывала его существование столько лет! — Олинка укоризненно покачала головой.
— Катринка всегда умела держать язык за зубами, — сказал с восхищением Франтишек. Но улыбка очень скоро исчезла с его лица. Катринка была в возрасте Милены, может быть, чуть постарше, когда забеременела. Он вздохнул, сам не зная, кому больше не доверяет — Милене, Катринке или самой жизни, но ему очень не нравилась идея поездки его дочери в Нью-Йорк.
— Ну, ты и натворил дел, — вздохнула Катринка, оставшись наедине с сыном.
— Разве ты не хочешь, чтобы Милена приехала к тебе? — с невинным видом спросил он.
— Больше всего я бы не хотела огорчать моих кузенов, — строго сказала она.
— Жаль, пропадет такой талант!
— Интересно, а если бы эта девушка была совсем невзрачной, ты тоже беспокоился бы о ее таланте?
Кристиан засмеялся. Ни красота Милены, ни ее принадлежность к женскому полу не повлияли на его поступки — в конце концов она была отнюдь не первой красивой девушкой в его жизни. Им двигало желание обратить на себя ее внимание: он терпеть не мог, когда его не замечали.
— Скорее всего, нет, — сказал он.
Катринка криво улыбнулась, зевнула и заерзала на сиденье.
— Может быть, мне повести машину? — спросил он.
— Уже недалеко.
— Ты ведь несколько дней за рулем и, наверное, очень устала.
— Спасибо, милый. Ты прав. — Катринка остановила машину у обочины, и они с Кристианом поменялись местами. — О, так гораздо лучше, — сказала она.
— Постарайся немного поспать. Я обещаю, что не заблужусь. — Кристиан шутил: ехать в Прагу нужно было по прямой.
— Я полностью доверяю тебе, — пробормотала Катринка и закрыла глаза.
Было около часа ночи, когда Кристиан остановил машину у подъезда «Интерконтиненталя». Он выключил мотор и посмотрел на мать. Она глубоко спала.
— Отнесите, пожалуйста, багаж, — велел Кристиан швейцару, открывая дверь и нежно беря Катринку за руку. — Мама, — позвал он. — Проснись! Мы приехали.
Катринка медленно открыла глаза, увидела лицо Кристиана и простонала:
— Я ужасно себя чувствую.
— Что случилось? — с тревогой спросил он.
— Я просто устала.
Сын помог ей выбраться из машины, и они вместе пошли в номер, задержавшись на минуту у администратора, который вручил им несколько конвертов, пачку факсов и телефонные послания, которые были получены во время их отсутствия. Одно письмо предназначалось Кристиану. Он бегло просмотрел его, скомкал и выбросил в урну для мусора по пути к лифту.
— От Пиа, — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Катринки.
— Я хочу принять горячую ванну, — сказала Катринка, когда они вошли в свой номер.
— Сейчас я пущу горячую воду.
— Спасибо, милый. Не забудь, что заупокойная месса начинается в девять! — Ей вдруг пришло в голову, что именно Мирека она должна благодарить за время, которое провела со своим сыном.
Пожелав Кристиану спокойной ночи, она взяла всю корреспонденцию с собой и положила ее рядом с ванной. Потом разделась и с облегчением опустилась в успокоительно горячую воду. Так она пролежала несколько минут, после чего потянулась за почтой: несколько сообщений от Робин, поздравления Карлоса с приобретением нового отеля в Праге, телефонные звонки Марго, Зузки и Марка, который, по-видимому, пытался дозвониться ей целый день. Ничего срочного.
В одном из почтовых конвертов оказались фотографии, не сопровожденные ни пояснительным письмо, ни запиской, ничем, что могло бы указать на отправителя. Первая фотография изображала дом Марка в Лондоне. На второй был крупный план входной двери. Смутно на заднем плане за стеклом Катринка могла рассмотреть два силуэта. На третьей фотографии дверь была немного приоткрыта и какой-то мужчина — нет, не какой-то, это был Марк, — выходил из нее. Снова за ним была видна чья-то темная фигура. На четвертой фотографии было видно, что этот силуэт принадлежал женщине, которая шла по пятам Марка и протягивала руку к его руке. На пятой фотографии Марк стоял на ступенях у входа, а женщина крепко держала его за руку. На шестой они целовались, а на седьмой и восьмой женщина обнимала Марка за шею, а его руки покоились на ее бедрах. Девятая изображала Марка, садящегося в ожидающий его лимузин. На десятой женщина была одна, она плакала. Это была Моника Бранд.
«Нет, нет, — подумала Катринка. — Это невозможно. Это неправда. Нужно поговорить с Марком. Прямо сейчас». Уронив фотографии на пол, она встала, потянулась за махровым халатом и накинула его на себя. Мраморный пол скользил под ее торопливыми шагами. Она поскользнулась и почувствовала, что падает.
— Кристиан! — крикнула она и упала, ударившись головой об пол.