Адам увидел этот предостерегающий знак и жестом подозвал официанта.
— Я любила его. Я была беременна от него. И все-таки он никогда не просил меня об этом. Из-за него мне пришлось сделать аборт, — слезы заструились по ее лицу. — Сначала я потеряла ребенка. А теперь я потеряла Азиза.
— Ты не потеряла Азиза, — рассудительно произнес Адам. — Ты можешь навестить его в любое время, когда захочешь.
Слезы лились из ее глаз, смывая тушь и оставляя грязные потеки вдоль щек.
— Я потеряла его, — повторила она, перейдя на французский, которого Адам не понимал.
— Что-нибудь еще, сэр? — спросил официант.
— Нет, ничего, — сказал Адам. — Только счет, пожалуйста. И как можно быстрее.
— Je veux du cafe, — произнесла Натали.
Он распознал слово «coffee» и сказал доверительно:
— Мы выпьем его дома. — Он прервал возражения, добавив: — Твоя косметика в совершеннейшем беспорядке. Тебе бы не хотелось восстановить ее?
На мгновенье Адаму показалось, что она собирается отказаться сделать это, но неожиданно она резко вскочила на ноги и произнесла по-английски:
— Я скоро вернусь.
Вставая, Адам твердо положил руку ей на плечо.
— Ты можешь идти?
— Да, — произнесла она. — Конечно.
Он с беспокойством наблюдал за ее передвижением по полу к свободным «пятачкам», но оказалось, что она не только без труда сохраняет равновесие, но даже остановилась, чтобы поздороваться с Брюсом Виллисом и Деми Мур, которые регулярно делали покупки в ее магазине на Мэлроуз. Судя по состоянию, в котором она пребывала, это было почти чудо, что ей удавалось спасти свой бизнес, но дела шли неплохо. Адам почти начал доверять старой поговорке, что Бог помогает детям и пьяницам.
Официант принес счет, и Адам поймал себя на том, что, уставившись, смотрит на то место, с которого только что исчезла Натали. Он проверил счет и потом, когда отдавал официанту свою кредитную карточку, его внимание привлекло какое-то замешательство у дверей. Подняв глаза, он увидел Сина Коннери, входившего вместе со своей женой, и другую пару. За ними он увидел Лори Гавличек с молодой женщиной, которую он не узнал. Когда они расселись, Адам встал и направился к ним, чтобы поздороваться.
— О, Адам, — произнесла Лори, надеясь придать энтузиазм своей интонации. — Что вы делаете в Лос-Анджелесе?
— Расстаюсь с домом в Малибу, — произнес он.
— Красивый дом, — сказала она с симпатией.
— Да, — согласился он, уставившись на ее сотрапезницу, — но он изжил себя, он бесполезен.
— Извините, — произнесла Лори, растянув губы в вежливой улыбке. Она обожала такие моменты.
— Б. Д. Хови, познакомьтесь с Адамом Грэхемом.
Как предположил Адам, Б. Д. Хови была восточных кровей. Кроме того, она была молода, где-то около двадцати, и, бесспорно, красива, что он отметил особо. Она была очень маленькой, с мелкими, прелестными чертами лица. У нее были черные, густые, прямые короткие волосы. Крошечные жемчужные капли дрожали в самых красивых ушках, какие ему когда-либо доводилось видеть.
— Если бы вы познакомили нас до того, как я отказался от фильма, — сказал Адам, протягивая руку, — возможно, я принял бы другое решение.
— Это моя ошибка, — с удовольствием произнесла Лори.
— Как вы поживаете? — спросила молодая женщина, оценив улыбку Адама как очаровательную. Она решила, что Лори притворялась, когда говорила о нем, как о человеке без вкуса и целостности.
— Вы простите меня, мисс Хови?
— Бет, — сказала она. — Почему нет? Все поворачивается к лучшему. — Она выглядела хрупкой, как цветок, но взгляд был острым и проницательным, а осанка достаточно гордой.
Адам перевел свое внимание снова на Лори.
— Томаш еще не начал снимать фильм?
Она кивнула.
— В понедельник. В Сан-Франциско. В газетах невероятный шум.
Это было действительно так, и скучающие люди не теряли надежды увидеть, как в действительности будут сыграны сцены в заключительном фильме. Никто не был достаточно опытен, чтобы угадать это хотя бы наполовину.
— По крайней мере, два «Оскара» за постановку, или я съем мои любимые джинсы. И два других за лучшую игру и лучшую режиссуру.
Адам улыбнулся, повернулся к Бет и произнес:
— Вот счастливый повод поговорить.
— Я стараюсь не позволять себе увлекаться, — сказала Бет, нежно глядя на Лори. Агенты из «Си-Эй-Эй» и «Ай-Си-Эм», которые в прошлом году не реагировали на ее звонки, уже сами названивали ей, чтобы поговорить. Но за то, что фильм был близок к завершению, следовало благодарить Лори, и Бет не собиралась забывать об этом.
— Как ребенок? — спросил Адам.
— Красивый, — сказала Лори. — Умница. Радость в нашей Жизни.
Краем глаза Адам увидел возвращающуюся Натали. Он наклонился и поцеловал Лори в щеку.
— Я рад, что у тебя все так удачно поворачивается. Ты заслуживаешь этого.
— Ты не огорчен? — удивилась она.
— Ничуть, — ответил Адам.
Несколько удивившись, он подумал об этом. Если бы Томаш продал ему студию, когда он переворачивал весь мир вверх дном в поисках возможности взять реванш. Он протянул руку Бет Хови.
— Надеюсь еще когда-нибудь встретиться с вами.
Не зная, как лучше ответить, Бет вежливо кивнула, а потом проследила взглядом, как Адам вернулся к своему столику, взял свою кредитную карточку, обнял Натали и увлек ее к двери.
— Он не такой, как я ожидала, — сказала она.
— Нет? — спросила Лори, которую всегда удивляло то впечатление, которое Адам производил на женщин. По некоей причине, он никогда не обращал на нее внимания. Совсем наоборот, печально признавала она.
— Он не женат, не так ли? — спросила Бет, не заботясь о своих предыдущих утверждениях.
— Ты видела заметку Сабрины в газете и ту безвкусную фотографию?
— Я не читала этот выпуск.
— Он спит с восемнадцатилетней кузиной своей бывшей жены.
— Хорошо, — сказала Бет.
— Очень, — раздраженно согласилась Лори. — Если он позвонит тебе, — добавила она, — повесь трубку. Это все, что я хочу сказать об этом субъекте.
Адам довез Натали до дому, проводил ее почти что до двери и, отказываясь от приглашения заглянуть на чашку чая, вручил ее ожидающей экономке. Затем он вернулся назад в дом в Малибу, где Картер с посеревшим лицом приветствовал его с восторженными восклицаниями и информацией о том, что звонит Натали и жаждет поговорить с ним.
— Я думал, она уже успокоилась. Принеси мне бренди, Картер, пожалуйста, — попросил он и прошел в кабинет — соседнюю комнату, где находился телефон, взял трубку и выслушал с немыслимым терпением плачущие откровения Натали о Жан-Клоде, Халиде, себе самом, Азизе и обо всех потерях и разочарованиях в ее жизни.
— Натали, иди спать, — сказал Адам. — Уже поздно. Ты устала. Мы поговорим снова утром. Наконец он уговорил ее повесить трубку и отправиться в постель.
— Мисс Чермак звонила из Нью-Йорка, — сказал Картер, когда принес требуемый бренди. Адам отпил глоток. И Картер добавил: — Судя по голосу, она чем-то очень расстроена.
— Для одного дня у меня было достаточно плачущих женщин, — произнес Адам. — Никаких звонков сегодня вечером, Картер. Меня не интересует, кто будет звонить и зачем.
Картер пробормотал, что он все понял, пожелал спокойной ночи и вышел. Адам несколько минут оставался за своим толом, а потом, взяв с собой бренди, пошел побродить по тихому дому. Картины были упакованы и отправлены. Свою одежду и кое-что из личных принадлежностей он должен был уложить и отправить на следующий день. Он вышел во внутренний дворик и на какое-то время остановился, глядя на океан. Его чуть тронутая рябью поверхность выглядела в лунном свете оловянной. Он не сожалел о продаже студии. Он наслаждался этим волшебством, деловой суетой, возбуждением при достижении успеха. Звезды были такими сговорчивыми, как он того ожидал. А некоторые люди, словно лакеи, стремились умело вылизать его ботинки. Но непредсказуемость бизнеса расстраивала его, и кино не было его истинной страстью. Ею были яхты. Нет, он без сожаления был готов расстаться со студией. Дом был совсем другое дело.